Второй случай. В период проживания в Монголии в СССР был сбит южно-корейский самолёт с пассажирами на борту. Тогда, как известно, президент США Рейган назвал СССР империей зла. Но время горбачёвской перестройки позволяло уже какую-то гласность и даже проводить международные телемосты. Вот там по телевизору я смотрел такой телемост между Ниагатой и Владивостоком. С той и другой стороны было, если память не изменяет, по шесть участников. Японский ведущий задал и такой вопрос: «Правильно ли поступило советское правительство, дав команду сбить тот самолёт?». Самолёт отклонился от курса и летел над территорией Советского Союза. Пало подозрение на шпионские цели. Был сбит нашим истребителем. Ведущий спросил по очереди каждого нашего участника. И все ответили: «Правильно!» Последовал вопрос: «А почему вы все думаете одинаково?» Вот тут мне стало стыдно перед монгольскими товарищами: мы все зомбированы.
И ещё был один случай, когда мне было неудобно себя чувствовать рядом с монгольским товарищем. Для заключения договора на ремонт тепловозов серии М-62 меня и заместителя начальника депо Улан-Батор Няма с соответствующими полномочиями обеих акционерных сторон направили в город Полтаву УССР. Договор мы заключили нормально, без осложнений. А неудобство я ощутил, когда селились в гостиницу. Администратор сказала, что нас поселит в один двухместный номер. Цена за проживание с иностранцев значительно выше. Взяв плату с Няма, она спросила: «С вас брать, как с иностранца или как с советского гражданина?» Естественно, я сказал, что я гражданство не менял. И вот мы с ним лежим в одном номере, пользуемся одними и теми же услугами (ванная, телевизор), а уплатили по-разному. Няма мне вопросов не задавал, но мне перед ним всё-таки было неудобно.
Запоминающийся момент в той жизни произошёл с главным инженером депо Сайн-Шанд. Он был из Бреста (Белорусская ССР), где до командировки в МНР работал начальником локомотивного депо. Когда я приезжал на эту станцию, он всегда приглашал на обед к себе на квартиру. Его жена была гостеприимной и простой в обращении. Я принимал приглашение, т.к. к монгольским блюдам я не привык, да и в российских блюдах был ретроградом. А она (жена главного инженера) вкусно готовила. Кроме этого, у них всегда была самогонка. Кто из них гнал – не знаю. Но всякий раз они предлагали угостить ею. Но я не употреблял алкоголь, предпочитал ему бег по пустыне Гоби. (Кстати слово «Гоби» с монгольского языка переводится как тоже «пустыня»). Мой отказ от приёма алкоголя огорчал хозяев, ведь и хозяин вынужден был воздержаться. Но я стал замечать, что главный инженер почти не владеет информацией положения дел в депо. Приходилось делать ему замечания.
Его жена сильно заболела – почки. Лечение советскими врачами, как железнодорожниками, так и военными из госпиталя танкистов не помогало. Она худела, боли усиливались. В течение года её состояние ухудшалось, и у меня даже появилась мысль, что она скоро умрёт, и тело её придётся отправлять на похороны в СССР. В конце концов, обратились через посольство в ЦК МНРП с просьбой организовать её лечение в самой главной клинике Монголии. И в той клинике разобрались и сказали, что у неё камни в почках, и их можно раздробить на аппарате, который клиника приобрела в Японии. Операция прошла удачно, и женщина начала вновь расцветать.
Но главный инженер по-прежнему делами в депо мало занимался. Однажды он приехал в командировку в Улан-Батор и занёс мне в квартиру ведро квашеной капусты. Сказал, что у него её много. На мой вопрос: растёт капуста в пустыне Гоби? – он улыбнулся. Я догадался, что у него «хорошая связь» с воинской частью, там расположенной. Взаимная выгода, бартер: депо им металл и материалы, а они ему – капусту. Не люблю я таких людей, и не случайно, что делом они, как правило, мало занимаются. Это постоянно и чувствовалось. Поэтому, когда он попросил согласия на продление его командировки ещё на год (отведённые три года истекали в начале 1986 года), я согласие не дал.
Весной в Монголии возникают сильные пыльные бури. Нахождение страны на большой высоте над уровнем моря при смене температур зимних на летние вызывает там сильное движение воздуха (аэродинамический принцип крыла самолёта). Он поднимает мощные слои пыли. В Гоби это особенно ощущается. Я однажды попал в такой момент именно в городе Сайн-Шанд по пути с вокзала до общежития. Пришлось остановиться – видимость на два метра впереди нулевая – руками закрыть лицо и глаза. Так постоял минут 5-7. Когда шквал прошёл, обнаружил, что мой чёрный железнодорожный костюм стал серым. Чернота просматривалась только в складках на рукавах, образовавшихся при закрытии лица руками. Порывы ветра были такими, что однажды остановили идущий поезд. Причина: воинский состав выгрузился на одной из станций пустыни. Двери крытых вагонов, как это часто бывает, не закрыли. Встречный ветер сумел поезд, в голове которого шёл тепловоз серии ТЭ-2, остановить. После закрытия дверей локомотивной бригадой поезд смог следовать дальше.