Станция Облучье имела электрическую централизацию стрелок, поэтому ни стрелочников, которые “всегда виноваты”, ни стрелочных постов на станции не было. Зато в воздухе было много дыма и твёрдых частиц сгоревшего угля, которые обильно выбрасывались в атмосферу тремя паровозами, берущими состав со станции. По этой причине я часто засорял глаза, так как в мои 
обязанности входило провожать каждый поезд, уходящий со станции. А паровозы, трогаясь с места и набирая разгон, в этот момент выбрасывали максимальное количество гари.
Измерение выхода штока тормозного цилиндра
Кроме этого, станция ещё отличалась и тем, что на ней находилось и администрация Облученского отделения дороги. Отделение имело границы от ст. Архара до ст. Ин. Через год, когда Амурскую железную дорогу расформируют, это отделение войдёт в состав ДВЖД. А ещё позже ликвидируют и это отделение дороги, передав все его станции в состав Хабаровского отделения ДВЖД. Такова краткая характеристика этой станции.
Войдя в общежитие, мы сразу же, по привычке, прошли в комнату, в которой раньше жили. Но она уже была занята, в ней жили две девушки, прибывшие после окончания медицинского училища работать в отделенческую больницу. Мы с ними познакомились. С одной из них у меня будет непродолжительный, но запоминающийся роман. (Об этом чуть позже.) Нас поселили в другую комнату.
Смена, в которой я проработаю два года, состояла из трех групп осмотрщиков вагонов, восьми слесарей и четырех смазчиков букс. Группы осмотрщиков делились на: четыре осмотрщика–пролазщика, которые осматривали каждый вагон с пролазкой под ним и автосцепки, четыре осмотрщика, которые осматривали поезд сбоку, в основном буксы и рессоры, (их за это называли боковиками) и четырёх осмотрщиков – автоматчиков, дающих гарантию работе автоматических тормозов поезда. Четыре слесаря были закреплены за осмотрщиками–автоматчиками, остальные выполняли работы, которые им находили восемь остальных осмотрщиков. Смазчицы добавляли осевое масло в буксы, уровень в которых осмотрщики (боковики) считали недостаточным и оставляли крышки этих букс открытыми. Смазчицами доверяли работать женщинам, остальные должности комплектовались, как правило, мужчинами. Схема осмотра поездов сохранилась надолго. Но в то время она была новой и называлась ”Осмотр поездов по методу Героя Социалистического Труда Щебликина”. Щебликин в то время был жив. (В последствие его раскритикуют в газете «Гудок» как зазнавшегося). Всего смен было четыре. Возглавлял каждую смену старший осмотрщик. У нас им был Василий Назарович Русин.
Я был назначен осмотрщиком–автоматчиком. Смена была трудолюбивой и дружной. Браков почти не было, нам даже присвоили звание “Бригада коммунистического труда”. Бригаду сфотографировали и премировали. От того присвоения звания у меня осталось одно недопонимание – в смене без оглядки даже на женщин матерились. “Неужели и при коммунизме можно будет материться?”– думал я. А, в целом, присвоение звания считал нормальным.
О Русине Василии Назаровиче. Лет ему было тогда за пятьдесят. Он не курил, почти не пил. Его называли гураном. Кажется, он был и охотник. А главное, он был честным и справедливым человеком. В смене его уважали. И в присвоении звания “Бригада коммунистического труда” была его огромная заслуга. Здоровье он тогда сохранил хорошее. Кто-то про него сказал, что он бегает по парку как сохатый. Зря никого не привлекал к ответственности. Да и наказывал он редко. Наоборот, “своих” работников Василий Назарович в обиду не давал. Расскажу только об одном случае.
Из четырёх осмотрщиков-автоматчиков старше всех по возрасту был Александр Маслобойщиков. Человек семейный, у него на иждивении находилось четверо несовершеннолетних детей. Зарплата наша была невелика, поэтому он ещё имел и подсобное хозяйство. В общем, работал, как сейчас принято говорить, на двух работах. Однажды он провожал с компанией кого-то на вокзале. Был “под градусом” и порядочно. Провожая, лихо играл на гармошке и пел песни прямо у вагона. Время было шестой час вечера. Мимо проходил мастер нашего парка Лещёв. Он и увидел “поддатого” Сашу. Зная, что Саше работать в ночную смену, справедливо решил, что он протрезветь до 20 часов не успеет. Поэтому он передал по смене, чтобы Маслобойщикова проверили на медкомиссии на предмет возможности допуска к работе.