Когда смена собралась, Василий Назарович отозвал нас четверых осмотрщиков – автоматчиков в сторону и поведал об угрозе, нависшей над Александром. Начали думать, как его спасти. Василий Назарович сказал, что он обязан выполнить указание мастера. Следовательно, он должен вести Маслобойщикова в больницу. Но там его “забракуют”. Надо его на кого-то подменить. Ведь документов на работе ни у кого из нас не было, да они и не требовались. Но на кого? Приходим к выводу, что абсолютно трезвого вести в больницу нельзя. Ни врач, ни, тем более, мастер этому не поверят. Поэтому нужен кто-то слегка выпивший или хотя бы с запахом. Ищем. Один в смене признаётся, что в обед выпил стакан водки. Годится! С ним старший осмотрщик и пошёл в больницу, где тот назвался Маслобойщиковым Александром. Вернулись они с документом, в котором врач констатирует слабую степень опьянения и поручает руководителю смены решить вопрос о возможности допуска проверяемого к работе. Допустили и …отправили Сашу (уже настоящего) до 12 часов ночи спать в смазочную. После «отдыха» он исправно работал до утра. А утром предстал перед мастером с извинениями и объяснением, что он даже чуть-чуть выпьет, всегда поёт песни. Старший осмотрщик доложил мастеру, что команду его он выполнил и показал заключение врача. “Смена решила, что работать он сможет” – сказал он в заключение. Мастер подозрительно осмотрел уставшую за ночь смену. Замечаний от движенцев по обработке поездов не было, поэтому и отпустил всех отдыхать с миром. Так спасли Сашу. До этого и после подобных случаев за ним не наблюдалось.
Ещё мне запомнился рассказ Василия Назаровича о его молодости. А жил он тогда на берегу Амура. Граница с Китаем тогда была открыта. Свободно ходили китайцы в Россию, а русские в Китай. В основном за продуктами. “Приходишь, бывало в магазин, – говорил он, – а продавца – китайца нет. Брали нужный товар, клали деньги на прилавок и уходили. Никогда обмана не было”. Вспоминаю эти слова часто, думаю, куда же делась та совесть России. Лишили!? Кто? У Василия Гроссмана позже вычитаю слова: «Лишать человека права на совесть – это ужасно». Но лишали и многократно. А в 90-х годах прошлого века, многие привыкшие к лишениям совести люди, легко с нею расстались уже без принуждения, и оказались в так называемой элите.
Начальником Облученского отделения дороги в то время работал Кувшинов. Про него рассказывали много анекдотов. Например, о том, как он выкручивался по поводу своего отсутствия на работе в момент приезда с проверкой в Облучье начальника дороги. Начальник дороги, не найдя НОДа на работе и дома, велел его заместителям, сказать своему начальнику после появления того в отделении, чтобы он вызвал начальника дороги. По анекдоту, он был у любовницы. За помощью НОД обратился к начальнику больницы. Тот сказал, что помочь ему ничем не может, так как все знают о его богатырском здоровье. Он действительно был большого размера и большой физической силы. О силе тоже ходили анекдоты. И ещё – весь волосатый как обезьяна. Даже кисти рук заросли. НОД говорит главврачу: “Думай, иначе я погиб!” Главврач, после раздумья, спрашивает: “Тебе аппендицит вырезали?” Тот отвечает, что нет. Тогда главврач и говорит: “Ложись на стол. Его всё равно вырезать надо”. И вырезали. Но это, наверное, всё-таки анекдот. А вот как он двигал поезда в трудную минуту, я видел сам.
Прибыл чётный поезд. Он был негабаритный, поэтому его приняли на специальный путь. На этом пути не было колонки для добора воды. Паровоз по технологии должен был идти станцию “на проход”, без отцепки в депо. В голову поезда зашёл толкач. Я произвёл пробу тормозов, заполнил справку и отдал машинисту ведущего локомотива. Машинист поездного локомотива поинтересовался у своего помощника уровнем воды в тендере. Тот сказал, что маловато. Тогда машинист потребовал от дежурного по станции поставить паровоз на другой путь под колонку. Дежурный игнорировал его просьбу и открыл выходной сигнал. По парковой связи потребовал от машиниста отправляться. Тот залез на паровоз и громким свистком дал сигнал остановки. Позже я узнал, что если бы в тот момент этот поезд не отправился, то потом ему трудно было подобрать на графике “нитку”. Он же негабаритный! Но тогда я был недоволен поведением машиниста из-за того, что мне придётся делать поезду ещё и сокращённую пробу тормозов. Машинист же слез с паровоза и продолжил осмотр паровоза, стуча молотком по колёсам. Слышу, помощник машиниста говорит: “НОД идёт!” Машинист, несмотря на свою тучность и солидный возраст, пулей взлетел в кабину, дал длинный свисток, толкач повторил, состав тронулся с места. НОД остановился на полпути, (здание отделения находилось выше по горе, НОДа хорошо было видно) и показал машинисту свой огромный кулак.