Первый курс ещё запомнится тем, что некоторые студенты, окончившие вечернюю школу, институтскую программу не одолеют. Их за многочисленные “хвосты” отчислят. Минуты расставания не приятны. Ощущение, что ты ему остался что-то должен.
На втором курсе для нас отменили военную кафедру. В армию в это время стали призываться юноши 1941-1945 годов рождения, которых по понятным причинам было мало. Поэтому правительство решило поправить дело за счёт студентов. Как и в настоящее время. В течение первого курса нас, не служивших в армии, по очереди вызывали в военкомат и обменивали свидетельство призывника на военный билет. Выдали военные билеты в нашей группе почти всем, кроме меня и А. Егиазарян. Это нам аукнется на 4-м курсе.
Второй курс запомнится лекциями, которые читали ректор института В.И. Дмитренко (“Сопромат”) и зав. кафедрой Ю. Зингерман (”Теоретическая механика”). Запомнится это ещё и тем, что среди студентов ходила такая поговорка: “Термех сдал – можешь влюбиться, сопромат сдал – можешь жениться”. А какие цветные чертежи на доске выполнял Зингерман! Залюбуешься! Ректор Дмитренко В.И. оставит в наших душах след не только своими лекциями. Мы узнаем, что он своего сына Игоря, окончившего этот институт (по нашей же специальности), направил на периферию отрабатывать трёхлетний долг молодого специалиста. А ведь мог, как это делают многие, пристроить хорошо и рядом! Дисциплина “Сопротивление материалов” оставит у меня на всю жизнь твёрдое убеждение в том, что можно опереться только на то, что сопротивляется. Жаль, что это многие руководители всех уровней не знают и знать не хотят. Учились плохо?
На этом же курсе буду ещё раз удивлён способностями девушек. В Облучье мне нравилась, и я больше года встречался с работницей сберкассы Марусей. (Я её звал Мурыськой). Одновременно с ней мы поступали учиться, я в Хабаровск, она в Благовещенск в Финансово-кредитный техникум. Оба поступили, переписывались. Ей надо было учиться всего полтора года. Она писала, что сдаёт последние экзамены и приедет ко мне в Хабаровск. Конечно, девушки в этом возрасте уже выходят замуж, а я об этом тогда и не думал. В моих планах было окончить институт холостяком, и ещё пару лет поработать, а уж потом, став на ноги, можно будет думать о женитьбе. На ком? Не задумывался. Возможно, моя Мурысечка это понимала не очень хорошо, но её мать в таких вопросах была посильнее. Когда с Благовещенска дочь приехала домой, мать убедила её выйти немедленно замуж за человека, которого она для неё уже подобрала, заверив, что лучшей партии ей не найти. Разумеется, в той партии я проигрывал (нищий студент всего лишь второго курса). Девчата из нашей прошлой компании мне всё это рассказали. После свадьбы моя “неспетая песня” приехала в Хабаровск.
Когда мне сказали, что на вахте меня ожидает девушка, я не подумал, что это была она. Зачем она меня ждёт? Ещё больше меня удивило, когда на улице она обняла меня и хотела поцеловать. Я отодвинул её руки и спросил, какая у неё сейчас фамилия? Она сказала, Морозова. Мне осталось заявить, что я ждал девушку, но у той девушки была другая фамилия. На том и расстались. Позже, после раздумий, меня не так уж и удивило, что она вышла замуж. Ей пришлось бы меня ждать долго. А годы идут. Но зачем она приехала ко мне?
Чтобы закончить “женский вопрос”, сразу скажу, что ещё раз буду очень удивлён, когда прочитаю дневники К. Симонова. Там он напишет, что когда первый раз отбили у немцев Новороссийск (сдавали и освобождали его за Отечественную войну дважды), то комендант города покажет ему пачку заявлений, изъятых из немецкой комендатуры, в которых советские девушки просили зачислить их “на работу” в открываемый публичный дом. Город был в руках у немцев всего полтора месяца. Заявлений было двести штук. Комендант сказал Симонову, что не знает, что же с теми девушками делать. А вот когда я узнаю, что в Турции (и не только в Турции!) всех проституток называют “наташками”, это меня уже не удивит.
После второго курса я опять был на рыбной путине. Но на этот раз кета шла очень плохо. Поняв, что там “ловить” нечего, я использовал травму ноги как предлог, чтобы улететь домой. Дома меня взяли временно поработать на лесокомбинат. Суть той работы в том, что надо из бассейна, заполненного сплавленными по реке брёвнами, подавать эти брёвна баграми на элеватор. Элеватор доставлял их в распиловочный цех. Там я проработал месяца полтора и заработал на новый костюм.