Третий курс. Один студент этого курса в своём стихотворении, напечатанном в газете “Дзержинец”, информировал, что теперь: “Я мимо двери деканата твёрдой поступью иду”. Многие третьекурсники находят себе какую-нибудь сезонную работу. Я и ещё двое парней из нашей группы устроились на период отопительного сезона на две ставки зольщиками в кочегарке автоколонны. Начало отопительного сезона в октябре, конец в начале мая. Работа очень “пыльная, но денежная”, давала нам прибавку ещё почти в две стипендии. В наши обязанности входило вывезти золу, которая накопилась за сутки под котлами. Затем на тачке завести в кочегарку угля столько, чтобы с запасом хватило на следующие сутки. Сделал работу, можешь уходить. Мылись в душе в котельной, но всё равно ресницы и нос отмыть от сажи полностью не удавалось. Работали добросовестно. И нас оценили. Предложили и на четвертом курсе повторить договор. Мы так и сделаем. Впоследствии эта запись в трудовой книжке даст мне право получить пенсию на полгода раньше, чем я предполагал.
С этой работой связано ещё одно воспоминание о человечности Н.А. Рагозина. У Гены Соболева умерла мать. Группой сбросились ему на дорогу и на похороны. Он уехал. А нам, оставшимся двоим (Гена был третьим), теперь надо было работать в кочегарке за троих. А это связано, хотели мы того или нет, с пропуском некоторых занятий. И теперь более частых. Однажды староста группы зашёл к нам в комнату и сказал, что в деканате ставится вопрос о лишении стипендии нас, оставшихся “кочегаров”. Иду в деканат и рассказываю Николаю Александровичу о смерти матери у Соболева, о том, что Соболев вместе с нами трудится в кочегарке. А сейчас мы работаем и за него. Следовательно, у него по возвращении будет зарплата. Вопрос о снятии нас со стипендии отпал. Николай Александрович сделал замечание, что надо вовремя ставить в известность деканат.
Ещё одна история оставила след в моей памяти о третьем курсе. Групп по подготовке тепловозников было две: одна наша (уже под номером 134) и 133-я. В 133–ей учился Гриша Куркин, одарённый и очень трудолюбивый студент. К нему валом шли за помощью сокурсники, и не только из его группы. Он никому не отказывал. И получалось часто так, что на экране успеваемости в лидерах шли те, кому он помогал. А сам он был в числе отстающих. Его даже вызывали в деканат. Тогда он садился и за неделю, другую догонял всех передовиков. По итогам учёбы на первых курсах ему дали персональную стипендию им. Дзержинского. Это справедливо. Мы признавали, что он в учёбе на голову выше других. Так как у него на учёбу уходило времени меньше, чем у других, а тратить его на увеселительные мероприятия он не любил, то Гриша всегда был ещё чем–нибудь увлечён. У него у первого в институте появился транзисторный приёмник собственного изготовления в мыльнице. В это время господствовали ламповые приёмники. Потом Гриша увлечётся изучением английского языка. Над его кроватью в комнате будет висеть график ежесуточного освоения новых английских слов. В последствие на скучных лекциях он будет с помощью своей “мыльницы” слушать передачи на английском языке, и передавать нам их содержание.
На первых двух курсах он терпеть не мог обязательных занятий физкультурой. Преподаватели этой кафедры, соответственно, не ставили ему зачет. Деканату приходилось утрясать этот вопрос. Сам Григорий считал это пустой тратой времени. И вдруг на третьем курсе, когда уже не было в расписании обязательных занятий физкультурой, наш Гриша купит спортивный костюм, кеды (о кроссовках мы тогда ещё не слышали) и каждое утро перед занятиями начнёт бегать. А так как он не курил и почти не употреблял алкоголь, то результаты у него заметно росли. На 4-м курсе его уже будут включать в легкоатлетическую команду факультета в соревнованиях на первенство института.
На третьем же курсе мы проходили такую дисциплину, как “Детали машин”. Дисциплина трудная. Мало кто с ней мог говорить на “ты”. Преподавал нам её Д.Высоцкий. Самодур. Он нам ещё на лекциях сказал, что эту дисциплину знает на “отлично” только один какой-то учёный. Сам Высоцкий знает её на “хорошо”. Студенты могут знать только на “удовлетворительно”. Поэтому к нему на переэкзаменовку ходили многие студенты. В основном, они брали измором. Вот этот доцент в силу своих убеждений поставил Грише “удовлетворительно”. При этом пробурчал: “Это ты зазубрил или подсмотрел”. Куркин вышел с экзамена чуть ли не плача. В их группе учился “твёрдый троечник”, но уже с большим жизненным опытом студент Э. Филипсон. Он берёт Гришкину зачётку (сам он уже получил законную “удочку”) и заходит в аудиторию к Высоцкому. Открывает зачётку и показывает первый семестр, второй и т.д. А там сплошные “Отл”. Потом указывает пальцем на “удовлетворительно” и спрашивает: “Разве так бывает?”. Высоцкий расхохотался: “Бывает. У меня так было!” Провозгласив, что их кафедра не кафедра крохоборов, он зачеркнул предыдущую оценку, ниже поставил “Отлично”, и расписался. Остальные данные на этой строчке посоветовал заполнить самим.