Одна деталь. Дом не был газифицирован. Не стояли там и электропечи. В каждой квартире на кухне стояла обычная кирпичная печь, которую надо было топить дровами или углём. Представляете, как носить дрова или уголь на пятый этаж, где мне выделили квартиру! Ванная и туалет были совмещены. Пол – деревянный. Я прожил в этой квартире 12 лет, и пол не рассохся. Признак высокого качества. А печку я потом разобрал и выбросил. Варили на электроплитке.
В этот период мне пришлось убедиться, что власть в городе принадлежит не только партийным и советским органам, но и работникам торговли. У них в руках был дефицит. А это даёт власть не слабее партийной. Только один такой пример. Чтобы жене пойти учиться после академического отпуска, надо было устроить сына в детский сад. В депо этим вопросом ведал профсоюз. Но все мои похождения к председателю месткома кончались безрезультатно. Нет мест, и очередь ещё не подошла. В моей бригаде работал слесарем по ремонту электрооборудования тепловоза Василий Иванович. Его жена работала завотделом в магазине промышленных товаров. В её руках был тот самый всем нужный дефицит. Василий Иванович работал слесарем по третьему разряду. Нужен был четвёртый. Будет больше денег для приобретения того самого дефицита. Он “сообразил” пригласить меня на свой день рождения. Там при разговоре его жена узнала о моей детсадовской проблеме. Сказала, что этот вопрос решается просто, ей надо переговорить с заведующей соседнего с нашим домом садика. Подсказала, что мне нужно будет обратиться к ней завтра в конце рабочего дня.
Обратился. Заведующая сказала, что место в садике для моего ребёнка дадут, но надо направление от месткома. Направление “ с удовольствием” (так выразился Никита Селивёрстович) мне было предоставлено. Так мой сын был устроен в садик. Кстати, а четвёртый разряд тот слесарь не получил. Вначале возразил старший слесарь, мотивируя тем, что он ни теоретически, ни практически ещё до него не дорос. А потом меня перевели работать в цех подъёмочного ремонта.
Прошло два года моей работы в депо. Однажды в цехе ко мне подошёл секретарь парткома депо. Партия тогда была одна – КПСС. Партийная организация в депо была большая, около 600 человек. Каждый четвёртый работник! Поэтому должность секретаря парткома была освобождённой. Секретарь спросил, не думал ли я над вопросом о вступлении в партию. Признался честно, что ещё не думал. Он мне прочитал небольшую лекцию о роли КПСС вообще и в депо, в частности. Дал два дня на раздумье.
Я поделился этой новостью с другими мастерами, товарищами по работе. Равнодействующей этих бесед был вывод: надо вступать. Иначе так и останешься в должности мастера на всю жизнь, если при каком–нибудь провале в работе не снимут и с этой должности. В том, что надо вступить в партию, меня убеждал и следующий факт. Я близко знал трёх человек, которые в войну были офицерами. Один из них и после войны им остался. Вышел в отставку в звании полковника. Имел среди наград орден Ленина. Все трое отличались простотой в обращении, умом и честностью. И лозунг “Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи”, как я потом понял, родился не на пустом месте. Все трое были воспитаны родителями, которые основную жизнь прожили до революции. Этим я потом объяснял себе и соответствующее воспитание ими своих детей. Все трое были очень трудолюбивы. Полковник, выйдя в отставку, переехал жить к нам в посёлок Хор, купил старый деревянный дом и на его месте построил кирпичный. Причём, все работы выполнял сам с участием своих сыновей. А было их у него трое. Самый старший из них был моим ещё школьным другом, на которого я всегда мог положиться как на себя.
Кроме них, преподаватели института, который я незадолго перед этим окончил, были также людьми, на которых я хотел бы походить. И в том, что они почти все члены КПСС, я не сомневался. Да и сама жизнь, которая тогда всё-таки улучшалась с каждым годом, говорила о том, что партия “рулит” правильно. Разоблачение культа личности Сталина, разгром антипартийной группы Маленкова, Молотова, Кагановича убеждало, что в партии идёт борьба, но побеждает справедливость.
Правда, в то время я знал и одного члена КПСС, которого, как я считал, из-за его низкой нравственности надо было гнать из партии “поганой метлой”. Но его не гнали. Этот факт, по моему тогдашнему убеждению, был исключением из правила. Через два дня я дал согласие на вступление в ряды КПСС. Три рекомендации мне дали без колебаний, тем более что одну из них давал сам секретарь парткома. И в то время у меня (говорю, не рисуясь) была мысль, а смогу ли я оправдать доверие, которое мне оказали рекомендующие товарищи. Подводить людей, которые мне доверяли, было не в моём характере.