Утром я попросил Николая сделать мне экскурсию по церкви, т.к. он сказал, что его тётя является служащей церкви. Его просьба к родственнице была удовлетворена. Нас пригласили к концу мероприятия, которое там проводил батюшка. Церковь была полна народу. После того, как прихожане разошлись, тётя показала и рассказала, что где нарисовано и что оно обозначало. Я атеист, ничего не запомнил из рассказанного, но то, что там были картины, нарисованные не случайными “малярами”, я понял. Нежные цвета, дорогие краски и умелая рука чувствовалась в каждой картине. Не случайно церковь была полна людей. Оазис.
Дом, в котором жили родители Николая, был двухэтажным. По вертикали он был разделён тоже на две части. Итого, он состоял из четырёх помещений: два на первом этаже и два на втором. Жили родители на одной четвёртой части на втором этаже. Эта четвертушка была поделена на комнаты и кухню. Вторая половина второго этажа предназначалась под сеновал. Там и было сено. Под сеновалом на первом этаже жила корова и прочая живность в виде поросёнка и кур. Удобство было в том, что сено можно было подложить корове, не выходя из дома. В ненастную погоду это были большие удобства. А под квартирой находился подвал, где хранились бочки с припасами и картофель. Всё в одном месте, ко всему свободный доступ без выхода из дома. Но что мне не понравилось, так это чёрные, не оштукатуренные стены в жилой части дома. Я спал и всё время следил, чтобы между мной и стеной была простынь. Прикоснуться к стене голым плечом боялся. Ощущение, что можно испачкаться. Хотя понятно, что стена давно отшлифована была бельём и телами.
Николая звали в гости в разные дома, в которых жили его многочисленные родственники. Утром у родителей с выпивкой, в обед – тоже, но в другом доме, вечером в третьем. Везде большие компании, везде самогон. В общем, в конце первого дня я уговорил Николая – уехать досрочно, иначе сопьёмся. Он посоветовался с родителями. Те не возражали, попросили только его дождаться из Ульяновска брата. Брат – студент приехал утром, а к вечеру мы покинули гостеприимную деревню.
И опять нам “повезло” на иностранцев. В нашем вагоне ехала юная англичанка. Она добиралась поездом до своего мужа в Японию, который работал там в посольстве. Она была ростом под два метра, но уверяла, что к баскетболу никогда не имела никакого отношения. Её плотно опекал один молодой армянин. Прохода не давал. Везде он около неё, в том числе и в ресторане. И так несколько дней. Но как-то утром англичанка пришла в ресторан одна. Мы с Николаем решили, что темпераментный кавказец сошёл с поезда. Но потом видим и его в ресторане, обедает в одиночестве. Догадались, что с ним “побеседовали”. Если рядом с англичанкой он был весел и полон энтузиазма, то остаток дороги был угрюм и не разговорчив. Мы вычислили и чекиста, который с ним побеседовал. А англичанка теперь за помощью чаще обращалась к нам, но нас чекист не трогал. Внушали доверие.
Как потом выяснилось, ездили мы в Ригу зря. Денег для строительства корпуса для обслуживания дизель-поездов дорога не выделила (в депо ещё продолжалось строительство 120-метрового корпуса цеха подъёмочного ремонта тепловозов), потому МПС не выделило ни одного дизель-поезда. Так я не стал руководителем цеха по ремонту и обслуживанию нового вида тяги для ДВЖД. Но меня в покое не оставили: через два месяца мне предложили перейти работать мастером в цех подъёмочного ремонта (ТР-3). На обдумывание дали два дня. Через два дня я дал согласие. Почему? Считал, что мне доверяют, а доверие надо оправдывать!
Заканчивая свои воспоминания о работе в цехе профилактического осмотра тепловозов, не могу не вспомнить ещё двух слесарей: Остапенко Алексея Ивановича и Базикалова Александра Петровича. Оба с образованием не выше 5 классов. Оба значительно старше меня, оба хорошие семьянины, а, главное, оба предельно честные люди. Проверять за ними работу – это оскорблять их. Поэтому проверки выполненных ими работ я делал крайне редко и так, чтобы они не видели. Александр Петрович был ещё и мудрым человеком, поэтому много позже, когда мне предложат работу начальником локомотивного депо Тырма, вечером я пойду к нему домой советоваться. Главный его совет: оставаться честным. Кстати, у него была парализована жена, и он за ней внимательно ухаживал. Но об этом мало кто знал.