Через год наш цех был закрыт сроком на один месяц на реконструкцию. Ремонт всех агрегатов и узлов в цехах, находящихся в моём подчинении, переводился на поточный метод. До этого только тепловозы двигались по потоку. Основной состав ремонтников был отправлен в отпуск. Было лето, возражений не было. Оставлены самые необходимые при реконструкции специалисты. Работы были проделаны. Организатором и главным идеологом этой реконструкции был Виктор Никифорович Фролов. Человек, мыслящий на тот момент творчески. Что и заметил А.М. Палихов, назначив его руководителем специально созданной технологической бригадой.
Но здесь я вновь столкнулся с одной, до того неизвестной мне тонкостью. Три месяца после реконструкции цех не сможет делать ту программу, которую делал перед закрытием. Я получу много нареканий. Было и взыскание. Ритм легко теряется. Куда труднее отлаживается.
К месту сказать, что когда через год цех вновь будет закрываться на продолжение реконструкции, мне придётся славировать. Хотел уйти и от нервотрёпки, и от взыскания. От взыскания ушёл, а от нервотрёпки нет. Надо сделать для ясности небольшое отступление.
Я уже говорил, что на четвёртом курсе института меня пытались забрать в армию. Тогда не получилось. А когда окончил институт, то меня призвать на срочную службу уже было нельзя. Мне исполнилось 26 лет. Возраст по тому времени непризывной. Поэтому через некоторое время меня вызвали в военкомат, забрали моё приписное свидетельство, а взамен выдали удостоверение “офицера без звания”. Нам в те годы пришлось учиться в институте без военной кафедры. В армию призывались юноши рождения 1941 -1945 годов. Не трудно догадаться, что таковых было мало. Брали в армию и из институтов, ведь численность армии в стране развитого социализма сократиться не могла. Кругом враги!
Поэтому мы все и окончили ВУЗ с той же военной подготовкой, с какой и поступали в него. Ещё через год меня вновь вызвали в военкомат для присвоения звания младшего лейтенанта и определения рода войск, в котором я мог бы быть полезным в дальнейшем. Я настаивал, чтобы меня записали в железнодорожные войска. А мне предлагали политические. Я не соглашался. Меня даже отправляли погулять и подумать. После прогулки я вновь стал “упираться”, но потом сдался. Решил, что служить я всё равно не буду, а числиться можно и так, как хочет военкомат.
Ещё через год, когда я уже работал на подъёмке, меня призвали на переподготовку сроком на три месяца в часть понтонёров. Была зима, нам выдали шинели. Я её подогнал по длине для себя. Два дня был на теоретических занятиях, а на третий меня вызвали к комбату. Тот сказал, что с Крайвоенкомата поступила команда вернуть меня в локомотивное депо. Догадался, что это ходатайство начальника депо.
Летом меня вновь вызвали в военкомат и отправили служить на два месяца в танковый полк за две сотни километров от Хабаровска. Как видите, “политические войска” нужны везде. Ехали на автобусах целый день. К вечеру нас привезли в часть. Командир полка вызвал сразу из строя меня и ещё одного молодого человека и велел стоять рядом с ним. После того, как привезённых на трёх автобусах расписали по ротам и батальонам, я спросил комполка: “А мы долго здесь стоять будем?”. Он взглянул на нас и говорит: “Вы ещё здесь? Срочно езжайте на вокзал и назад в Хабаровск! Утром явиться в свой военкомат”.
Утром в военкомате мне объяснили, что опять начальник депо потребовал через горком партии вернуть меня на работу. Я выразил сожаление. Они уцепились за это и сказали, что им надо бы меня придержать в военкомате дней на десять, если я не возражаю. Документы гарантировали сделать нормальными. Я согласился
Десять дней я упорядочивал картотеку офицеров запаса. В памяти остался такой факт. Среди офицеров запаса было много участников войны. В картотеках перечислялись все фронты, на которых им пришлось повоевать, и награды, которые им были выданы за боевые дела. Тогда юбилейных медалей ещё почти не было. Так вот врезались в память два контрастных личных дела. Оба офицера прошли через всю войну. У обоих длинный перечень фронтов и боевых наград. Но внизу в графе “примечание” отметки очень не схожие. У одного написано, что он является персональным пенсионером союзного значения, а у другого: “Снят с учёта как бродяга”. Это тоже жизнь.
Раззнакомившись с работниками военкомата, и убедившись, что они меня в покое не оставят, пока я не отслужу хотя бы два месяца, я договорился с ними, что подскажу, когда меня надо будет забрать. Условились, что повестку они на депо присылать не будут, а вручат мне. Я сам должен буду передать её в кадры депо, но сделаю это в день убытия в воинскую часть. Раз военкомату всё равно надо меня призвать (должен же я, в конце концов, принять присягу!), так сделать это надо с пользой и для них, и для меня.