После окончания войны страна остро нуждалась в высококалорийном Ургальском угле. Потому этот участок был срочно восстановлен. По нему повезли с Чегдомынских шахт уголь, а с организованного леспромхоза – лес. Леспромхоз на момент моего приезда в Тырму был, как и сейчас в Тындинском районе, совместным. Лес заготавливали и вывозили на склады граждане КНДР.
Выехал в Тырму я 2 мая. Первомай в то время праздновали два дня, что было выгодно тем, кто занимался земледелием. Поезд на Чегдомын ходил четыре раза в неделю и отправлялся из Хабаровска в полночь. О том, что в Тырме меня должен представить коллективу депо начальник локомотивного отдела Хабаровского отделения дороги Мартыненко Л.И., я не знал. Из-за несогласованности Лев Иванович приехал в Тырму на сутки позже меня.
В поезде я обдумывал всю информацию, которой меня вооружили в отделении дороги и в службе локомотивного хозяйства. Моего предшественника с должности сняли за то, что депо допустило два проезда запрещающего сигнала в 1971 году. И уже в 1972 г всего за четыре месяца было допущено опять два проезда. Для не железнодорожников скажу, что это прямая угроза крушения поездов, масса которых от 3 до 5 тысяч тонн, что ведёт и к человеческим жертвам, и к огромным материальным потерям, не говоря уже о большом перерыве в движении поездов.
Мне говорили, что начальник депо утратил способность руководить, а коллектив депо поделился на кланы, которые “тянут власть к себе”. Называли самых активных “анархистов”. Начальник депо снят, но оставлен в депо. Его должен трудоустроить я. Освобождён от должности и один из машинистов-инструкторов, которого я также должен буду трудоустроить.
Поезд прибывал в Тырму в полдень. Я проснулся около 9 часов утра и сразу посмотрел в окно. По этому участку железной дороги я никогда раньше не ездил. На тот момент поезд двигался по однопутной колее (значит, уже свернули с Транссиба) и по заболоченным местам Их ещё называют – мари. Впечатление мрачное. Зелени ещё нет, из болота кое-где торчали обгорелые пни и чахлые чёрные лиственницы. А я привык к Уссурийской тайге. Мелькнула мысль, “куда меня несут черти”.
Начальник локомотивного отдела, обнаружив утром 3 мая, что меня в Хабаровске уже нет, позвонил в Тырму. Поэтому меня встречали. Из встречающих я знал только заместителя начальника депо по ремонту А. Белякова. Он ранее работал в Хабаровском депо. Мне показали комнату в общежитии, где я буду временно жить. Там я оставил чемодан и пошёл в депо. Переговорив вкратце с заместителями, секретарём парткома и председателем месткома (тогда профсоюзный лидер назывался так), я предложил им заниматься своими делами, а сам решил осмотреть депо без сопровождающих.
Спустившись со второго этажа, на выходе встретил пьяного человека. Спросил, кто он и что здесь делает. Он назвал свою фамилию и сказал, что работает. Отстраняю его от работы и иду по проходу дальше. Вновь пьяный человек и тоже на работе. Отстраняю и его и возвращаюсь в кабинет. Думаю про себя, что для первого дня отстранил достаточно. Может быть, ещё есть нетрезвые, но ведь до меня депо как-то работало.
В кабинете прошу у своего секретаря список членов месткома и прошу пригласить их ко мне в кабинет по одному. Я уже знал, что члены месткома в этом депо согласия на увольнение рабочих не дают. Не уверены, что не окажутся сами в той же роли. Круговая порука. Поэтому решил предварительно переговорить с каждым в отдельности. Ставил вопрос о даче согласия на увольнение каждого из отстранённых работников. Объяснял, что слава о депо на дороге нехорошая, и что когда-то дело надо всё равно менять. Вроде уговорил всех.
В этот же день пришла инспектор отдела кадров с вопросом трудоустройства бывшего начальника депо и машиниста – инструктора, ранее освобождённых от должности приказом начальника Хабаровского отделения дороги. Я уже как–то говорил, что многие должности, на которых должны работать инженерно- технические работники были низко оплачиваемые. Ещё в Хабаровске В.Г. Пауков мне предложил следующий вариант их трудоустройства. Машиниста-инструктора, как главного нарушителя трудовой дисциплины (он был охотник и соболиными шкурками украсил головы жён многих руководителей в Хабаровске, потому считался непотопляемым) перевести работать дежурным по депо. Одновремённо освобождается для вождения поездов машинист, работающий на этой должности с доплатой до среднего. А начальника депо назначить машинистом–инструктором. На освободившееся место. Владимир Григорьевич сказал, что это произведёт в депо эффект взорванной бомбы. Но и предупредил, что на меня начнут давить, особенно из Хабаровска.