Жертвой того наводнения был только один чей-то поросёнок, утонул в сарае.
Летом 1972 года на Закавказской железной дороге произошло крушение двух поездов (электрички и пассажирского поезда, перевозившего туристов) с тяжёлыми последствиями. Лобовое столкновение. Большие человеческие жертвы. Следствие установило, что в передней (ведущей) кабине находился машинист с одной туристкой, в задней кабине находился его помощник с другой туристкой. Все мёртвые. Но по виду и одежде было ясно – “занимались любовью”. В связи с этим в Свердловске было назначено сетевое совещание по безопасности движения. Начальник службы включил и меня в состав участников совещания от Дальневосточной железной дороги. Мотивировал он это тем, что я вопросами эксплуатации поездов до этого почти не занимался, поэтому мне будет полезно “окунуться сразу с головой”.
Моя семья проживала ещё в Хабаровске, поэтому я выехал в Хабаровск на сутки раньше, чем надо было фактически для выезда в Свердловск. Сутки я провёл с семьёй. Лето, духота. Окна не откроешь, комары. Рядом с домом находился аэродром ДОСААФ, покрытый густой травой. Оазис для комаров. Дети спали плохо. Особенно полугодовалая дочь. Днём сколько мог, помогал жене, а вечером поехал на вокзал. Билет мне оформлял зам. начальника депо Хабаровск по эксплуатации. Он тоже ехал на то совещание. Звали его Василь Данилович. С ним будет связано ЧП.
Когда я войду в купе, там уже будут пить “на посошок” восемь машинистов – инструкторов и Василь Данилович. Все мне знакомые. Инструкторы были в форме с регалиями. Мы, ремонтники, за чёрный цвет формы и три звезды на регалиях звали их чёрными полковниками. (По аналогии с чёрными полковниками, совершившими в то время переворот в Греции). Налили и мне. Возле купе стояла женщина, которая должна была ехать в этом же купе. Перед отправлением “полковники” покинули вагон. Я получил постель, занял верхнюю полку и сразу уснул. Почти бессонная ночь и выпитый алкоголь позволили мне уснуть мгновенно. Через какое-то время женщина разбудила меня, попросила перенести её постель в соседнее купе. Я это понял, как нежелание ехать с мужчинами. Такое часто бывает. Василия Даниловича в купе не было. Но я не удивился, так как он предупреждал меня, что пойдёт в гости в другой вагон, в котором ехали тоже делегаты совещания с других отделений дороги. Звал он и меня, но я тех участников тогда ещё не знал, да и хотелось спать.
Второй раз я проснулся от шума в купе где-то около часа ночи. Оказывается, в купе находилось три милиционера, которые пришли высадить Василия Даниловича. Я ничего не понимаю, но говорю, что нельзя Даниловичу сходить, т.к. мы едем в командировку. На это милиционеры сказали, что они выполняют приказ. Я тоже сошёл, не оставлять же коллегу одного ночью и непонятно где. Поезд был задержан, так как Василь Данилович сразу выйти отказался. (Я и проснулся от этого шума.)
Что потом в милиции (это была станция Архара) я понял. Мой попутчик приставал к той женщине, которая ехала вначале с нами в купе, поэтому она и попросила меня и проводника вагона о переселении в другое купе. Данилович в момент переселения вновь употреблял горячительные напитки в другом вагоне с коллегами – приморчанами. Подпил изрядно. Когда возвращался назад в свой вагон, увидел ту женщину, и вновь стал приставать к ней со знаками любви. Он даже не понял, что купе уже другое. А когда проводница увела его в наше купе, пассажиры того купе составили акт и потребовали от бригадира поезда высадить нетрезвого и любвеобильного пассажира. Что и было сделано. В милиции мне показали тот акт. По подписи я понял, что та женщина была ещё и заслуженным врачом РСФСР.
Начальник транспортной милиции звонил в Хабаровск, о чём – то докладывал, получал какие-то указания. Но со следующим в этом же направлении поездом мы выехали далее в Свердловск. Василий Данилович был трезв, как огурчик.
В Свердловске начальник службы (он прилетел туда самолётом) сказал моему попутчику, что единственное, чем он может ему помочь, так это уйти с должности по собственному желанию. А другие делегаты нашей дороги, узнав, что я не “бросил товарища в беде”, пожали мне руку.