Как и планировалось, я получил 3-х комнатную квартиру на втором этаже барака. Комнаты просторные. Балкон на всю ширину дома, и приличный в глубину. На нём сын катался на велосипеде. Квартира тёплая, с тремя печками. Система отопления зимой была следующая. Вечером, придя с работы, к каждой печке приносишь по охапке дров. Разжигаешь их. Когда они хорошо разгорятся, в каждую печку высыпаешь по два ведра угля. Горит так, что кирпичи становятся белыми от температуры. Когда всё прогорит (это уже в районе 10 – 11 часов вечера) из поддувала достаёшь совком много золы и засыпаешь ещё тлеющий уголь. Полностью, чтоб огня не видно было. После этого закрываешь трубу двумя способами одновременно: и задвижкой, и кружком. Сутки в квартире держится тепло. Даже вечером, когда растапливаешь печку вновь, в квартире температура не ниже +18*. Разгребаешь золу, под ней горящий уголь. И спички не надо. Всё повторяешь. За зиму мы истратили на отопление машину дров и три машины угля. Так там и сейчас зимуют. Бараки никто не сносил.
Но вот что интересно. Семью я перевёз в августе месяце. В Хабаровске стояла жара. В квартире духота. Балкон и окна не откроешь, комары. Дети по-прежнему засыпали плохо. В Тырме же, как только село солнце, наступила прохлада. Комары попрятались. При открытом балконе и форточках дети легко уснули. Тогда я сказал жене, что будем всё время жить в северных районах. Говорил, конечно, шутя, а получилось всерьёз.
Была проблема с бронированием квартиры. О том, что я, уезжая на север, имею право забронировать за собой квартиру, мне сказали. Для этого нужно заключить договор с руководством. Я понимал, что моё руководство работает в отделении дороги. Пытаюсь завести разговор с начальником локомотивного отдела, тот и слышать об этом не хочет. У него уже был план, поселить в мою квартиру своего сына. Уехал раз с Хабаровска ни с чем. Второй разговор с тем же руководителем закончился тем же. В присутствии инженера-экономиста в своём кабинете (она поинтересовалась, как я съездил в командировку в Хабаровск) я пожаловался, что не могу забронировать квартиру. Рассказал о результатах двух попыток. Она говорит, что договор я могу заключить здесь, в депо. Интересуюсь, с кем это я заключу договор, со своим подчинённым? «Ну и что,– поясняет она,– печать на подпись Вашего первого заместителя ставится? Ставится! Вот и составьте договор с ним. А в Хабаровске важна печать на документе». Так я и сделал.
С райкомом партии у меня сразу сложились хорошие отношения. Думаю, что уже с первых дней моего пребывания в Тырме. Ко мне подходил заместитель по эксплуатации (тот самый, который вместо талонов предупреждения отбирал у машинистов бутылки с водкой) с женщиной и предложил провести в депо концерт каких-то артистов, причём, в рабочее время. Я отказал, заявив, что хорошо отдыхает тот, кто хорошо работает. А мы пока работаем плохо. Эта женщина была с райкома партии. Думаю, что она мою реакцию Первому секретарю рассказала. Допускаю, что эта реакция там понравилась, так как мне в укор это поставлено не было.
Задания по сельхозработам я тоже выполнял. Директор совхоза даже, говорят, предлагал райкому меня представить к правительственной награде. Да и в депо дела пошли на лад. Поэтому, когда в конце второго года моего руководства депо, начальник локомотивной службы предложил мне переехать в Облучье работать в такой же должности, райком партии меня не отпустил. Сказали начальнику службы, что это не великий рост и не стоит срывать человека, который на данный момент находится на месте. Это уже была похвала.
По итогам второго (1973) года работы начальник отделения дороги, заслушав мой отчёт на балансовой комиссии, поощрил меня окладом. Спросил, кто мне больше всего помогал наводить порядок и дисциплину в депо. Я назвал главного бухгалтера и заместителя по эксплуатации. Они тоже получили по окладу. Кстати, заместителя по эксплуатации предложил поощрить в своём выступлении на той же комиссии и Главный ревизор, дольше всех не соглашавшийся с его назначением на должность заместителя.
Я уже говорил, что лес в Ургальском леспромхозе заготавливали граждане из КНДР. Были они в большом количестве и в Тырме. Для них был построен отдельный посёлок. На свои праздничные дни, которые в основном были связаны так или иначе с Ким-Ир-Сеном, партийные и административные руководители приглашали и нас, руководителей советских предприятий. Демонстрировали кино, затем был праздничный ужин. На нём произносились тосты с обеих сторон за дружбу, здоровье вождей и за сам праздник. Всё это звучало на родном языке, затем переводилось на второй. Всё торжественно и чинно.