Я. — Есть у вас библиотека?
Руководитель клуба. — Нет, библиотеки нет. Да и к чему она? Наши члены приходят в клуб не учиться, а повеселиться и развлечься. В зале имеется несколько местных и лондонских газет, этого достаточно.
Я. — Устраиваете ли вы лекции, экскурсии, доклады?
Руководитель клуба. — Нет, как правило, не устраиваем. Но зато мы устраиваем каждую субботу танцевальный вечер для членов клуба, куда они могут приводить гостей.
Я. — Что вы еще делаете?
Руководитель клуба. — У нас есть бильярдные столы, специальные комнаты для игры в карты, в домино, в шахматы. Немножко занимаемся спортом — футболом, крикетом и т. д.
Я. — В клубе продаются спиртные напитки?
Руководитель клуба. — Конечно. Что за клуб без алкоголя? Никто не стал бы ходить. Да вот, поглядите.
Руководитель ввел нас в обширную комнату со стойкой, бутылками, кранами, кружками и даже толстым барменом — совсем как в обычном «паблик баре».
Когда мы вышли, Бейлби спросил, что я думаю о клубе его юности. Я откровенно высказал свое мнение. Бейлби был явно обижен. Но что делать? Не могу же я называть черное белым.
И, наконец, спорт. Конечно, сам по себе спорт прекрасная вещь, но здесь, в Англии, спорт играет большую политическую роль, и при том отрицательную. Ибо, будя глубокие страсти в душе рабочего (а страсти эти прямо африканские), он отвлекает его ум и волю от задач классовой борьбы. Это мне стало особенно ясно именно здесь, в Бэрнли.
В день моего приезда тот же Бейлби повел меня на футбольный матч, где-то на окраине города. Первый раз в жизни я попал на футбольное поле, и все вокруг возбуждало мое любопытство. Я засыпал Бейлби десятками вопросов, вероятно, очень наивных с его точки зрения, вопросов, на которые он тем не менее охотно и подробно отвечал. Больше всего меня поразила аудитория. Народу было страшно много — тысяч до десяти. Для города со стотысячным населением это просто колоссально. И все тут были рабочие, настоящие рабочие. Но самым замечательным было поведение толпы. Куда девались обычные английские спокойствие и хладнокровие? Аудитория кипела, как котел. При каждом повороте событий на футбольном поле точно какая-то волна проходила по рядам. Жили одним чувством, одним порывом. Кричали, шумели, аплодировали, восклицали, смеялись, ревели, вскакивали с мест, бешено махали шляпами и кепками. Все были точно одержимые.
Я невольно подумал:
— Если бы английский рабочий вкладывал в дело политической борьбы хоть половину той страсти, которую он вкладывает в футбол, какой бы замечательной страной стала Великобритания!»[91].
Начало октября 1913 г.
Шеффилд — крупный промышленный центр, но он сильно отличается от Бэрнли.
Во-первых, Шеффилд гораздо больше: в Бэрнли 100 тыс. жителей, а в Шеффилде почти полмиллиона.
Во-вторых — и это еще важнее — в Бэрнли царство текстиля, в Шеффилде же царство металла.
Отсюда целый ряд последствий и различий.
Внешне Шеффилд очень импозантен. Он расположен на красивых холмах. Через него протекает небольшая река с разветвленной сетью живописных притоков. Река носит название Дон. В городе имеется немало достопримечательностей: старинная церковь св. Петра, построенная шесть веков назад; королевский театр, открытый в конце XVIII столетия; библиотека, насчитывающая полтораста лет существования; муниципалитет в стиле Ренессанса; хлебная биржа; музей имени Рэскина; наконец, знаменитый «Ножовый зал», в котором сходятся все нити главной индустрии Шеффилда. Все выглядело бы прекрасно и почти идиллически, если бы не эти десятки высоких дымящихся труб, если бы не это черное облако копоти, вечно висящее над городом и отравляющее его атмосферу.
Устроился я в Шеффилде не так удачно, как в Бэрнли: здесь у меня не оказалось личных знакомых. Живу в маленькой дешевой гостинице, питаюсь в скромных рабочих тавернах. Однако интересного и поучительного тут очень много, и прежде всего, знаменитая шеффилдская промышленность.