Макдональду было тогда под 50, но, как большинство англичан в этом возрасте, он выглядел еще очень молодо и бодро. Высокий, прямой, крепкий, с небольшой шапкой темных волос, в которых блеснули первые серебряные нити, он казался воплощением здоровья и энергии. Говорил Макдональд густым, глубоким голосом, в котором чувствовалась большая скрытая сила. Во всей внешности Макдональда было что-то от проповедника, но среди английских политических деятелей{27} это довольно частое явление.
Макдональд принял меня дружески, но несколько свысока. Меня это слегка задело, но я не показал виду. Разговор наш продолжался около часу. Беседовали мы о России и российском революционном движении, об Англии и английском рабочем движении, о парламенте, о тред-юнионах и многих других интересных вещах. Макдональд, между прочим, рассказал мне об истории возникновения лейбористской партии и о своей роли в ее рождении и развитии.
Под конец мы перешли на более интимные темы. Я расспрашивал Макдональда об его прошлом, об его происхождении и воспитании. Макдональд отвечал охотно и с большой теплотой. Он с любовью вспоминал свою родную деревушку Лоссимаус на севере Шотландии, где он родился и провел детство. Говорил о бедности, в которой прошли его первые годы, о бабушке, которая оказала большое влияние на его развитие, о своей прежней работе в качестве учителя.
Затем точно тень прошла по лицу Макдональда, и он, проведя рукой по волосам, вдруг заговорил о своей жене. Она незадолго перед тем умерла. С глубоким чувством Макдональд рассказывал, какую огромную роль покойная играла в его жизни, каким замечательным другом и товарищем она ему была и как горько он чувствует теперь ее отсутствие. Постепенно волнение Макдональда усиливалось. Он не мог уже сидеть на месте, встал со стула и заходил по комнате. Потом, глядя проникновенным взором куда-то вдаль, Макдональд приглушенным голосом добавил:
— В этом великом горе меня поддерживает только одна мысль… мысль о том, что рано или поздно мы вновь встретимся с ней там…
И Макдональд выразительно поднял руку к небу!
Я чуть не свалился со стула. Я был поражен до глубины души. В моей голове тогда еще никак не укладывалось, что вождь социалистического движения может так примитивно верить в загробную жизнь. Только позднее я понял, что английский социализм нередко питается религиозными пережитками и даже любит выводить свои концепции из этики первоначального христианства… За первым «шоком» последовали другие. Встречаясь с Макдональдом и близко наблюдая его политическую деятельность, я очень скоро понял, что Макдональд является типичным реформистом и легалистом английского толка. Революционных методов борьбы пролетариата он не признавал, приход социализма представлял себе по-фабиански, в порядке постепеновщины, как результат длинной цепи частичных социальных реформ. Не случайно Ленин в те годы писал в статье «Манифест либеральной рабочей партии», что Макдональд ведет либеральную рабочую политику[104]. Марксизм был для Макдональда анафемой, и это часто вызывало у меня протест и раздражение. Однако в вопросах практической политики Макдональд иногда выступал так, что заслуживал одобрение даже со стороны Владимира Ильича. Когда в начале 1914 г. английские помещики северной Ирландии (Ольстера) взбунтовались против либерального правительства Асквита — Ллойд-Джорджа, хотевшего ввести гомруль (самоуправление) для Ирландии, а офицеры посланных против помещиков воинских частей отказались сражаться с «протестантами Ольстера», Ленин в статье «Конституционный кризис в Англии» с сочувствием цитировал слова Макдональда, сказанные им в парламенте:
«Эти люди (офицеры. — И. М.)… думают только о том, чтобы воевать против рабочих, а когда речь заходит о том, чтобы заставить богачей и собственников уважать законы, они отказываются выполнить свой долг»[105].
Потом пришла первая мировая война. В Англии началась «шовинистическая вакханалия», и лишь немногие имели мужество выступить против нее. Среди этих немногих был Бернард Шоу. Среди них оказался также Макдональд, который, исходя из принципов буржуазного пацифизма, пошел «против течения» и за это подвергся травле в печати, в парламенте, с церковной кафедры. В ноябре 1914 г. в статье «Положение и задачи социалистического Интернационала» Ленин отмечал: