«Отпор шовинизму дают Макдональд и Кейр-Гарди из оппортунистической «Независимой рабочей партии»»[106].
Такую позицию Макдональд сохранял и позднее. И это имело положительное значение. На конгрессе Коминтерна Ленин говорил:
«…Тов. Галлахер рассказал нам здесь, как он и его товарищи действительно превосходно организовали революционное движение в Глазго, в Шотландии, и как они во время войны тактически очень хорошо маневрировали, как они умело оказывали поддержку мелкобуржуазным пацифистам Рамсею Макдональду и Сноудену, когда они приезжали в Глазго, чтобы путем этой поддержки организовать крупное массовое движение против войны»[107].
Все это накладывало свой отпечаток на мои отношения с Макдональдом накануне и в первые годы первой мировой войны. Я во многом был несогласен с Макдональдом, но продолжал поддерживать с ним знакомство, ибо он сильно мне помогал в изучении британского рабочего движения. А когда разразилась война 1914-1918 гг., у нас появился общий и очень важный интерес: борьба против войны. Правда, мотивы у нас были разные, однако на практике нам нередко приходилось идти вместе примерно так, как в те дни приходилось это делать Галлахеру и другим левым английским социалистам.
Известие о Февральской революции в России произвело на Макдональда огромное впечатление. В течение нескольких дней он все повторял:
— Ex Oriente lux! (С востока свет!)
Макдональд выражал надежду, что русская революция явится освободительницей человечества от ужасов и страданий войны. 31 марта 1917 г. (как уже упоминалось выше) в Альберт-Холле был устроен грандиозный митинг в честь русской революции. Макдональд выступал там в качестве одного из главных ораторов.
Вскоре после того русские эмигранты устроили другой большой митинг по поводу февральских событий — в Кингсуэй-Холл. Я на нем председательствовал, а Макдональд и Филипп Сноуден, другой социалистический лидер тех времен, были основными ораторами. И опять Макдональд произнес яркую и сильную речь, в которой, признавая огромное значение русской революции, открыто выражал свою веру в ее освободительную миссию.
В одно прекрасное майское утро 1917 г. ко мне неожиданно постучались два не совсем обычных гостя. Это были делегаты с русского крейсера «Аскольд», который прибыл из Тулона в Девонпорт. Один из делегатов был гардемарин, другой — кочегар из машинной команды. Оба рассказали мне волнующую историю: в течение почти года «Аскольд» (крейсер в 6 тыс. тонн) ремонтировался в Тулоне; за это время установились тесные отношения между командой и русскими политическими эмигрантами, находившимися во Франции; революционные настроения среди матросов нарастали; агенты царской охранки устроили на «Аскольде» провокационный взрыв, который не принес судну никаких серьезных повреждений, но дал повод руководству крейсера арестовать 150 человек из состава команды и расстрелять четырех матросов; это вызвало страшное озлобление среди команды против командира крейсера и старших офицеров; атмосфера на «Аскольде» чрезвычайно накалилась; в начале февраля 1917 г. крейсер, не закончив ремонта в Тулоне, прибыл в Девонпорт (Англия), где продолжил ремонт; здесь он встретил Февральскую революцию; офицерский состав судна перетрусил и стал заигрывать с командой, в апреле был создан судовой комитет, который решил разыскать в Лондоне и пригласить на крейсер политических эмигрантов; случай привел делегатов комитета ко мне, и они настойчиво просили меня поехать с ними в Девонпорт.
Надо ли говорить о моих чувствах? Я столько читал и думал о русской революции, я так страстно рвался к ней, далекой и прекрасной, совершавшейся где-то там, в Петрограде, в Москве, за тридевять земель… И вдруг, эта самая революция сама пришла ко мне, сюда, в Лондон, и призывала меня под свои красные знамена! Это было похоже на радостно-прекрасную волшебную сказку. Тут же сразу было решено, что мы все трое в тот же вечер выедем к месту стоянки «Аскольда», а до поезда я обещал моим гостям показать Лондон, обязавшись быть их гидом. Однако прежде чем отправиться по городу, я забежал на квартиру к Макдональду и рассказал ему о необычайном визите ко мне. Макдональд пришел в сильное возбуждение. Он засыпал меня десятками вопросов и под конец заявил, что непременно хочет видеть моих замечательных гостей. Я спросил:
— Где?
— В парламенте! Приведите их в Outer Lobby[108] к часу дня. Мы вместе позавтракаем в ресторане палаты.
108
Outer Lobby — большой круглый зал в здании парламента, где депутаты обычно встречаются с приходящими к ним посетителями.