Когда поезд уже стал трогаться, генерал-губернатор, снимая шапку и кланяясь, повторял: «прощайте, прощайте»; но все, как будто в один голос, закричали ему: «до свидания!», и этому общему желанию суждено было на этот раз осуществиться.
VII
Встречи Муравьева по пути из Вильны. — Встреча в Петербурге. — Представление государю Александру II. — Записка М. Н. Муравьева об устройстве Северо-Западного края в Комитете министров. — А. Л. Потапов. — Возвращение М. н. Муравьева в Вильну
М. Н. Муравьев ехал в Петербург в особо приготовленном для него вагоне; свита его помещалась в другом. Будучи и без того уже слабого здоровья, измученный беспрерывными трудами, генерал-губернатор едва выдержал дневной переезд и к утру следующего дня ему сделалось так дурно, что он хотел остановиться в Пскове для отдыха и лишь благодаря доктору, тут бывшему, доехал безостановочно до Петербурга. В пределах Северо-Западного края были всюду приготовлены торжественные встречи и на платформах толпились старообрядцы и крестьяне с хлебом-солью. В Петербурге его ожидала блистательная встреча. Министры: государственных имуществ и путей сообщения, сенатор И. М. Гедеонов, П. Н. Батюшков и многие другие высшие лица; начальник 1-й гвардейской дивизии генерал Дрентельн, командир Преображенского полка князь Барятинский и все офицеры этого полка в полной парадной форме ожидали его на станции железной дороги; толпы любопытных толпились вокруг станции - и когда Михаила Николаевича вынесли на кресле из вагона, в сводах огромного дебаркадера пронеслось оглушительное «ура». Когда же начальник Северо-Западного края появился в толпе и его стали усаживать в карету - толпа народа и даже извозчики, повскакавшие на свои дрожки, приветствовали его громкими восклицаниями.
В доме Муравьевых на Сергиевской улице ожидали его с хлебом-солью графиня А. Д. Блудова и многие дамы и лица высшего круга117. Михаил Николаевич был совершенно растроган этою встречею; здоровье его было до того потрясено, что первые дни он не только не выезжал; но не мог заниматься делами. Многие лица позволили себе в его пользу маленькие демонстрации, так, например, в одно утро его посетили 7 сенаторов; офицеры Финляндского полка, столько отличавшиеся в Виленском округе, также явились все вместе.
Московское купечество, узнав о прибытии генерала Муравьева в Петербург, отправило к нему депутацию из почетнейших представителей этого сословия. Утренние приемы были крайне замечательны: кого тут не было? разные генералы, помещики, купцы, лица, желающие поступить на службу в Северо-Западный край, разные дамы-просительницы (многие, кажется, приходили из любопытства посмотреть на Муравьева и чтоб рассказать о своем с ним свидании). До представления Государю он старался отклонять посетителей, но впоследствии посещения эти еще усилились; у дома Муравьевых был постоянный съезд.
Не ранее как через неделю по прибытии в Петербург начальник Северо-Западного края представился Государю. Его Величество ласково его принял и просил продолжать управление краем сколько хватит сил; Государь поручил ему представить свои соображения в самом скором времени, так как Его Величество предполагал в конце мая ехать вместе с Императрицей на границу на все лето. Государыня приняла Михаила Николаевича в тот же день.
Когда мы ехали в Петербург, было почти решено, что Михаил Николаевич уже не возвратится в Вильну; неожиданный оборот дел крайне всех нас удивил. Вслед за приемом Государя Михаила Николаевича посетили: министр иностранных дел князь Горчаков, военный министр, министр юстиции, и иные.
Между тем канцелярия наша поместилась где-то в третьем этаже по черной лестнице. Занятия шли беспрерывно. В Вильне ничего не смели сделать сами и обо всяких пустяках спрашивали начальника края. Сюда присылались все дела общей канцелярии, политического отделения, все донесения ген. Крыжановского и по подписании бумаги должны были немедленно возвращаться. Одна разборка и отправка почты составляла египетскую работу. Кроме того Михаил Николаевич никогда не был доволен редакциею бумаг Туманова и переделывал иные раза по три, по четыре; при всем том текущие дела, телеграммы, спешные разрешения и приказания в Вильну, разные дела, отложенные до Петербурга, - это была сфера М. Н. Муравьева.
Через несколько дней прибыл из Вильны управлявший комиссией по крестьянским делам, Левшин, и тоже поместился в нашей маленькой канцелярии. Тогда начали обращаться к нему неотступно разные господа, желающие поступить на службу по крестьянскому делу в Северо-Западном крае - никто не хотел должности менее посредника, или члена поверочной комиссии (жалованья от 2000 до 3500 руб.!), но многие затем примирялись и с местом станового. «Отчего, - думали, - не запросить побольше; хоть что-нибудь дадут». Но, признаюсь, такие появлялись личности, что мы часто не могли удерживаться от смеха в их присутствии. Один какой-то помещик так настойчиво требовал должности посредника, что стал кричать и чуть не ругаться; один какой-то почтенный гвардейский капитан, прослуживши всю жизнь в образцовом полку, тоже изъявил желание ехать в Польшу118 на должность в поверочную комиссию. Когда же его спросили весьма деликатно, занимался ли он крестьянским делом и знаком ли с положением 19-го февраля, - то он чрезвычайно замялся и отвечал, что слышал о нем что-то, - и этот-то воин тоже хотел быть членом поверочной комиссии, не имея даже понятия о том, чти предстоит им поверять.
117
Встреча М. Н. Муравьева довольно верно описана в известной статье «La Russie apres I'insurrection Polonaise» par Charles de Mazade («Россия после польского восстания» Шарля де Мазада), напечатанной в 1-й книжке «Revue des deux mondes» за 1866 г. и наделавшей столько шуму в Петербурге. Гр. Муравьев читал эту статью с живым интересом.
118
Мы чрезвычайно обижались, когда кто-нибудь из русских и просителей по невежеству называл северо-западные губернии Польшею, и делали вид, что не понимаем просителя и отвечали, что генерал Муравьев управляет лишь в северо-западных губерниях России.