Господа поставили меня между собой, и мы проехали по коридору, образовавшемуся отошедшими в стороны людьми. Мужчины сняли шляпы, а женщины кланялись. Что же касается меня, я плакал, держа в руке свою маленькую шляпу.
„Мы едем в горы, — сказали мои господа. — Давай догоним наших лошадей. Вперед, малыш, будь молодцом!“ На выезде из леса мы догнали лошадей, приехали в Курсон и отправились в большой отель мсье Равено, где я посетил конюшни и приготовил все необходимое для сорока девяти лошадей. Господа заказали ужин для сорока пяти человек, и себе тоже.
По прибытии лошадей разделили на группы по четыре, чтобы на следующий день их разбить на пары, и все они были привязаны к двум коновязям. Это был первый раз за все время, когда все эти лошади стояли рядом. Надо было накормить этих игривых животных сеном и овсом, но я боялся, что не справлюсь с ними, поскольку они были совершенно дикими. Я начал бить их, и не оставлял их ни на минутку, а погонщики смеялись, наблюдая, как я ударяю сначала одну лошадь, а потом другую. В семь часов вечера господа пришли посмотреть, как дела и отправить на ужин своих людей, коих насчитывалось сорок пять. Они выплатили им дневную зарплату, назначили сторожа конюшни на ночь и увели меня с собой. „Пойдем ужинать, — сказали они, — Пойдем с нами, парень, потом мы еще вернемся, чтобы посмотреть на них“.
К своему удивлению, я увидел, что стол был достоин короля: суп, вареная говядина, утка с репой, курица, салат, десерт и вино. „Садись с нами и ешь, храбрый мальчик!“ Даже король не был бы счастливее меня. „Видишь ли, — сказал мсье Потье, — ты должен положить кусок курицы и хлеб на кусочек бумаги и есть на ходу, поскольку мы ночевать здесь не будем. На постоялых дворах ты часто можешь увидеть парней, которые вручают каждому проходящему посетителю большой стакан вина, даже не останавливая его, после чего за все, безусловно, будет заплачено. Держись от них как можно дальше“.
На следующее утро мы разделили лошадей на группы по четыре и связали их с помощью обвернутых соломой жердей (это заняло много времени), а затем отправились в путь. Каждый день ко мне относились так же, как и в первый. Как изменилась моя жизнь! Как я был рад спать в хорошей постели! Бедный маленький сирота больше не спал на соломе. И каждый день я хорошо ужинал. Я видел в этих господах ангелов, посланных Богом, чтобы помочь мне.
За неделю до ярмарки мы достигли Нанжи-ан-Бри, и у меня было время получше узнать своих хозяев. Одного из них звали мсье Потье и другого мсье Узе. Последний был добродушным, остроумным и вежливым, мсье Потье был маленьким и некрасивым. „Если бы я мог жить только с мсье Узе“, — подумал я. Но я ошибся — именно в доме мсье Потье меня ожидала счастливая судьба.
В пятницу я уехал из Нанжи и отправился в Куломье. В три часа дня я въехал на большой двор, восседая на своей прелестной лошадке словно турецкий паша. Вышла мадам и сказала: „Прекрасно, мой мальчик, но разве твой хозяин не приедет сегодня вечером?“ — „Нет, мадам, его не будет здесь до завтра“. — „Поставь свою лошадь в конюшню, и пойдем со мной“. Когда я шел рядом с мадам, четверо горничных воскликнули: „Ах! Так это и есть маленький морванец!“ Это несколько расстроило меня, но со своей маленькой шляпой в руке я следовал за мадам. „Уходите, — сказала она, — оставьте его в покое. Возвращайтесь к своей работе. Пойдем, малыш“.
Какая красивая была мадам Потье! Ибо это была и в самом деле жена маленького человека, которого я несколько побаивался. Я узнал об этом только на следующий день. Я был так удивлен, что у такого некрасивого мужа такая прекрасная жена.
— Идем, — повторила она, — ты должен съесть что-нибудь и выпить бокал вина, потому что мы ужинаем только в семь часов.
Затем мадам заставила меня рассказать ей все о нашей поездке, и я также сказал ей, что все лошади были проданы. „Доволен ли ты своим хозяином?“ — „О, мадам, я в восторге“. — „Что ж, я очень рада это слышать“. — „Мой муж написал мне, что ты очень многообещающий мальчик“. — „Благодарю вас, мадам“.
В семь вечера был подан ужин. Это была пятница. Меня позвали и пригласили за стол. Я заметил, что стол был накрыт словно для большого праздника — серебряные блюда, серебряные бокалы и две корзины с вином. Я был также удивлен, обнаружив, что в доме работают двенадцать человек прислуги: мельник, возчики, полевой работник, доярка, горничная, пекарь и служанка. Шесть других отправились на повозках в Париж за мукой для пекарни, такие поездки они делали еженедельно. Куломье находится в пятнадцати лье от Парижа. На столе стояло две тарелки мателоте.[6] Казалось, что основной целью пира было удовлетворить мой особенный вкус.
6
Мателоте (или «а-ля мателот»; фр. matelote — матроска). Рыбное блюдо французской кухни, получившее международное распространение и ставшее общересторанным европейским блюдом в разных вариантах. Мателот — буквально означает «по-матросски» и состоит из отварной любой (чаще морской) рыбы (отваренной, как правило, целиком или нарезанной крупными кусками), залитой (наполовину замаскированной) густым соусом. — Прим. перев.