В этот раз я пробыл в Петербурге несколько дней и, познакомившись с Постниковым поближе, заметил в его душе многие странности. Однако тайна была в приготовлении пищи… людям надо есть. Чтобы помочь делу с материальной стороны, я пообещал послать на комиссию в Союз достаточное число учебников и литературы. С другой стороны, д-р Корзлинский попросил своего знакомого, директора высших курсов Паева, чтоб тот разрешил провести заседания конгресса в его училище. В общем организация конгресса без денег и без надёжных помощников очень меня обеспокоила. Я настаивал, чтоб во всех газетных объявлениях и официальных документах наш "конгресс" назывался Подготовительной конференцией, но Постников хотел называть его непременно конгрессом. Видимо таким способом он хотел сделаться Мишо (организатор 1-го Всемирного конгресса эсперантистов) российских конгрессов эсперантистов.
Не встречая одобрения своих действий со стороны Московского общества, Постников решил ослабить его путём образования в Москве второго общества эсперантистов. С этой целью он специально приехал в Москву 28 марта и, объединив нескольких московских единомышленников, почему-либо неудовлетворённых работой Московского общества эсперантистов, в присутствии 12 человек открыл "Московское отделение Российского союза эсперантистов", чьим представителем был объявлен уже упоминавшийся А.И.Прагер. Этим действием он ещё подлил масла в огонь и ясно показал ценность всех "отделений" Союза. Большая часть комитета Московского общества эсперантистов кипела возмущением от Постникова.
Но что делать? Бойкот конгресса принёс бы Эсперанто-движению в нашей стране большой вред. Поэтому волей-неволей было решено по возможности поддержать конгресс. Из московских эсперантистов на конгресс поехали председатель М.С.Э.[15] д-р Корзлинский, секретарь Р.Е.Менцель, я, В.Боднарский, Девятнин, Валентинов, Тихомиров. Из других городов России поехало 18 человек. Кроме того на конгресс записалось 30 петербургских эсперантистов.
Участие в этом конгрессе представляется мне самым неприятным моментом всей моей работы на эсперантской ниве. Насколько приятны воспоминания о конгрессах в Женеве и Кембридже, настолько неприятно мне вспоминать эту "публичную демонстрацию нашей идеи". Все участники ощущали "раскольнический характер" конгресса и это подавляюще действовало на их идейный энтузиазм.
Уверяя в несомненном успехе конгресса, Постников уговорил приехать на него самого маэстро. Тот приехал и вероятно не раз потом каялся в содеянном. Несомненно он сразу заметил отсутствие единодушия и попробовал своим авторитетом примирить разные партии, но корни вражды залегают иногда очень глубоко. Глубинной почвой для них является честолюбие и из него в нашей стране позже, как я далее расскажу, вырос и расцвёл очень вредный цветок.
Петербургский конгресс проходил с 3 по 8 мая по новому стилю и выработал несколько резолюций, но большая их часть осталась неосуществлённой, ибо они не имели главной основы для реализации — денег. С другой стороны, вскоре возникли обстоятельства, заставившие совсем забыть об этом конгрессе. У меня лично конгресс оставил такое впечатление, что вернувшись из Петербурга в Москву, я, как редактор "Ла Ондо дэ Эспэранто", аллегорически прореагировал на внутреннюю сторону конгресса статьёй "Поучительная история. Грязная сторона Эсперантиды". В ней на основе опубликованных документов были подробно описаны раздоры между эсперантскими партиями в Румынии. К счастью, в нашей стране подобные раздоры разрешились внешними силами…История этого такова.
Как я уже говорил ранее. созванный в Петербурге "конгресс" не имел никакой финансовой базы. Установленные взносы участников конгресса дали только 130 рублей. Касса Российского союза эсперантистов была пуста. Расходы на помещение, в котором проходили заседания "конгресса", оплатил д-р Корзлинский из Москвы. Другие расходы частично были оплачены деньгами, полученными от продажи книг, данных на комиссию мною и другими издателями, но большей частью производились в долг. Отчёт о "конгрессе" должен был появиться в очередном номере "Русланда Эспэрантисто", но типография Сойкина, в которой в кредит печатали предыдущие номера журнала, отказалась продлить кредит. Журнальный отчёт о "конгрессе" был напечатан только в апрельском номере "Ла Ондо дэ Эспэранто". Что касается журнала "Русланда Эспэрантисто", то для него "конгресс" оказался могилой, в которой нашёл своё убежище последний его № 2–3, вышедший перед конгрессом.