В январе и феврале газеты ежедневно сообщали о трениях между царским правительством и народными представителями. Народ через Государственную Думу, земства и городских представителей требовал от царя новую конституцию, но царь упрямился. Перед хлебными лавками выстраивались большие очереди. Это очень возбуждало людей. 8 марта (по новому стилю) нехватка хлеба произошла во многих окраинных районах Петербурга, где жили по преимуществу фабричные рабочие. Вечером того дня с криками "Хлеба! Хлеба!" по улицам стали ходить толпы народа, состоящие главным образом из женщин. На следующее утро движение усилилось, массы людей проникли уже в центр. Между ними и полицией в нескольких местах произошли кровопролитные столкновения. 10-го марта началась общая революция. День 12-го марта был апогеем революции. К революции примкнули почти все полки, находившиеся в то время в Петербурге. Они решили судьбу революции. С того момента революция приняла уже организованные формы. 13-го марта был днём полной победы. Все царские министры уже были арестованы. В эти дни царь находился вне Петербурга — в Витебске, в Ставке действующей армии, — и никак не мог вернуться в Петербург. Там /точнее — во Пскове/ он вынужден был подписать своё отречение от трона.
В Москве всё казалось спокойным до утра 11 марта. В этот день многочисленные колонны демонстрантов с красными флагами и революционными песнями направились к центру. Когда утром этого дня я вышел из дому, я сразу был захвачен демонстрацией и вместе с ней прибыл к зданию Городской Думы. В это здание пропускали только по мандатам организаций. Меня пропустили как корреспондента журнала. Там уже образовался Совет рабочих депутатов под председательством Прокоповича и Хинчука, которые были известны в Москве как активные кооператоры.
Между прочим, я встретил там человека, который неоднократно посещал наш магазин и наше Общество, называл себя благожелателем Эсперанто, интересовался подробностями нашей жизни и т. д. Наблюдая его нынешнюю активность, я предположил, что он является одним из революционных руководителей. Но спустя несколько месяцев я прочёл в газетах, что он был осуждён как царский детектив и приговорён к суровому наказанию. Следовательно, навещая наше Общество, он следил за нами и возможно благодаря его сообщению в жандармских архивах позже был обнаружен донос о том, что в моей библиотеке имеются анархистские издания (в библиотеке лежали различные эсперантские журналы, в том числе анархистского направления). Вероятно он проник в Городскую Думу со специальной целью своей детективной службы. Впрочем, в это беспорядочное время в крупное здание Думы могли проникать разные подозрительные личности.
В первое время заседания Московского Совета носили основополагающий характер и зачастую проходили неорганизованно. Но через несколько дней, когда революция вошла в берега, когда царь был свергнут с трона, а в Петербурге было избрано Временное правительство, заседания Совета приняли более или менее нормальный характер. Главной задачей Совета в то время было обеспечение в городе и губернии необходимого порядка и снабжение жителей продуктами. В качестве корреспондента я мог посещать заседания Совета довольно часто, но я был привязан к эсперантским предприятиям.
Прежде всего надо было выпустить февральский и мартовский номера "Ла Ондо дэ Эспэранто". Ввиду революции эсперантская общественная жизнь совсем остановилась, и, чтобы заполнить очередной номер, я начал срочно писать исторический эскиз по причинам революции. Я назвал статью "Фало дэ цара реджимо эн Русландо" /падение царского режима в России/. Одновременно я попросил своего старого сотрудника С.В.Обручева описать его революционные дни. Эти две статьи заполнили весь 2-3-й номер журнала. После они были переведены на многие языки — шведский, японский и другие.