Прежний порядок издательской деятельности был уничтожен. Все частные типографии были реквизированы и стали госсобственностью. Бумажные склады — тоже. Все издания подлежали контролю особого госучреждения — Главлита. Чтобы что-то издать, надо было прежде получить разрешение нескольких учреждений. Эти учреждения были новые и располагались в разных местах Москвы. Там сидели чиновники, которые ничего не знали об Эсперанто. Их надо было долго уговаривать, чтоб в конце концов они выдали испрашиваемое разрешение.
После долгих хлопот в июле я получил для института разрешение переиздать учебник Кара и Панье в типографии, принадлежавшей прежде Сытину, где уже печатали учебник Девятнина. Наш учебник набирали четыре месяца. Пришло время его печатать. Но когда я пришёл просить, чтоб отпустили бумагу, чиновник, распределявший типографскую бумагу, перечеркнул все прежние разрешения и заявил, что не может тратить бумагу на такую бессмыслицу. Один никчемный человек одним росчерком пера обесценил все мои хлопоты!
Тогда я написал письмо Н.К.Крупской, жене Ленина, с которым я учился в Казанском университете и который тогда болел из-за ран, полученных в ходе покушения на его жизнь. В письме я обратил внимание на вредное поведение чиновника, который неправомерно аннулировал предыдущие решения несмотря на то, что книга была набрана. В результате было отдано распоряжение о выдаче бумаги. Книга была напечатана в январе 1921 г. и мы запаслись учебниками на несколько лет. Часть издания забрал государственный книжный склад и заплаченными им деньгами я расплатился с типографией. Остальные книги я сложил в своей квартире, забив ими одну из комнат.
1921 г.
1921 г.
На меня теперь навалился большой груз. С одной стороны, я стал профессиональным учителем в школе, а с другой стороны, мне надо было продолжать работу книжного магазина, распределяя учебники среди эсперантских пропагандистских обществ и отдельных лиц. Кроме того, официально ещё работал Институт Эсперанто, чьим директором был я.
Политическая обстановка в тогдашней России была туманной. Гражданская война продолжалась во всех концах страны. Украину захватили польские и германские войска, Кавказ и Крым оккупировали наши бывшие союзники — англичане, французы и др. Наши деньги безостановочно обесценивались. На самом маленьком дензнаке было напечатано "1000 рублей". За эти деньги почти ничего нельзя было купить. Служащие и рабочие питались в основном получаемым рационом, который равнялся иногда 100 граммам хлеба. Обеды мы получали в общественных столовых. Они состояли из тарелки кипячёной воды с небольшим количеством крупы и печёного картофеля, приготовленного так, чтоб не пропала кожура. Все влачили полуголодное существование. Мы переживали так называемый период военного коммунизма.
Частные предприятия постепенно национализировались. Меня не трогали только потому, что с точки зрения неэсперантистов все наши предприятия были ничего не стоящими забавами. Что касается эсперантистов, то никто из них не отваживался запятнать себя каким-нибудь насилием по отношению ко мне. Кроме того, я ещё раньше неоднократно выражал желание сделать мои предприятия "общей собственностью" и с этой целью даже предлагал образовать акционерное общество, но лишь немногие выразили желание стать его членами. И теперь я абсолютно не мешал тем, кто хотел устроить какие-то общественные предприятия, полезные нашему движению. Напротив, давая таким людям солидный кредит, я только желал им помочь.
Например, в Петрограде (теперешнем Ленинграде) тогда какое-то время энергично работали единомышленники Пилев, А.Ф.Ашанин и Н.К.Каратаев, которые даже начали издавать эсперантский журнал "Агитанто" /агитатор/. 15 сентября 1921 г. я дал им в порядке кредита 3000 экземпляров учебника Кара и Панье. Кроме того, я им передал клише для напечатания в Кронштадте моего русско-эсперантского словаря. В итоге я не получил ни платы, ни клише, и лишь позже с большим трудом, благодаря помощи М.С.Валентинова, я смог получить из кронштадтской типографии неиспользованные клише.
В Москве, когда Московское общество эсперантистов переселилось в Дом Эсперанто и там некоторые активисты пожелали выполнять функции моего книжного магазина, я тоже выдал в кредит разные книги и всегда шёл навстречу каждому их начинанию.