- Только ты знаешь обо мне, - вот и все, что я смогла сказать.
- Но с тобой всё в порядке, ты не одержима, и ты не демон! Я же видел!
Я смутилась. Кан, как и все ассанте, признавал существование Богов, демонов, духов и прочих магических существ, но, как и остальные, боялся их.
Что ему сказать? Как мне объяснить ему то, что он увидел? И не переменит ли он своего мнения, если узнает правду? Не отвернётся ли от меня, не прогонит ли? Этого я боялась больше всего на свете.
- Это место стерегут сильные и добрые духи, - вдруг сказал Кан, - именно поэтому я здесь и устроил своё убежище. Они не выдадут тайн.
Я посмотрела ему в глаза. Знает ли он, что внутри него живёт колдовской огонь?
- Если бы я... Оказалась демоном... Что бы ты сделал?
Кангар, против моего ожидания, улыбнулся после этих слов. Почесал свой затылок, ощупал пальцами кору и пол у входа в тайник. Затем сказал:
- Я бы тебя освободил от демона.
- Что? - я засмеялась.
Кангар тоже засмеялся:
- Да-да, я бы что-нибудь придумал, и уверен, что это бы сработало. Я бы спас тебя, маленькая.
Я смеялась так долго, что голова моя разболелась. Но внутри стало легко. Кангар со мной. Если понадобится, он меня спасёт.
Кангар же, напротив, не смеялся после сказанного им. Он смотрел на меня, серьёзно, внимательно, задумчиво.
- Я, кажется, знаю, в чём твой секрет, - сказал он.
Я вздохнула и обхватила себя руками, как тогда, когда он принёс меня к озеру.
Кангар наклонился ко мне так близко, что длинные пряди его волос упали на мои плечи.
- Теперь мы связаны, маленькая. Я храню твою тайну, а ты - мою. Я клянусь, что буду молчать о твоей тайне. Клянёшься ли ты, что будешь молчать о моей?
- Клянусь, - не задумываясь, ответила я.
Кангар улыбнулся и протянул мне цветок, который всё это время прятал за своей спиной. Это была ароматная паучья орхидея, белая с золотистой пыльцой.
Именно из таких орхидей я в то утро плела свой венок.
С того дня мы стали очень дружны и редко разлучались.
Воспоминание шестое. Кольца, топорики, бусины и вазы
Мы вернулись в поселение с охапками пахучих белых орхидей, объяснив встревоженным взрослым, что ходили в чащу, чтобы добыть больше свежих цветов для наших венков.
Наши строгие cтаршие братья, сёстры, тёти и дяди удовлетворились таким объяснением и отошли от нас, предоставив нам самим работать с принесёнными цветами.
Несмотря ни на что, мне всегда нравились отношения между взрослыми и детьми Шантин у ассанте. Такого равенства и свободы поведения, предоставляемой детям нашего рода, я больше не встречала нигде. Нас оберегали, за нами присматривали, нас контролировали - да, но взрослые никогда не вмешивались в наши дела. Они помогали нам, если мы просили их об этом, но сами не предлагали своих советов. Возможно, именно поэтому дети Шантин у ассанте с раннего возраста были самостоятельными маленькими людьми и росли сильными, выносливыми и радостными. Именно такими племя хотело видеть своих Вождей, хранителей, старейшин, матерей. Такими они и были.
Мы присоединились к нашим братьям и сёстрам на аконе. Это был последний день приготовлений, и на следующий день на рассвете начнётся празднество. По этой причине общая работа была особенно шумной и весёлой, и мы могли вести беседу о своих делах, не опасаясь, что нас кто-нибудь станет слушать.
- Твои родители? - тихо спросил Кангар, склонившись над своим плетением так низко, что движения его губ не были видны.
Я понимала, что он имеет ввиду. То, что они должны были сделать давным-давно, но чего решили не делать никогда.
- Боятся, - так же тихонько выдохнула я.
- Не хотят? - снова короткий, но такой сложный вопрос.
Я лишь вздохнула.
- А чего хочешь ты?
Я удивлённо воззрилась на него. Кангар улыбался, как мне показалось, немного грустно.
Я подумала и ответила:
- Чтобы мама была здорова. От плохих мыслей ей становится больно в груди, и я стараюсь, чтобы у неё были только хорошие мысли. Но это не всегда получается...
Кангар некоторое время молчал, перевязывая сложное плетение своего венка из банановых листьев, жёлтых кактусовых соцветий и белых орхидей, и скрепляя его края тугими жгутами из просоленных водорослей. Закончив, он вытянул своё творение на руке, повертел, рассматривая с разных сторон, остался доволен и отложил венок в корзину с другими, уже готовыми.
- Для себя, - спросил он, выуживая из моих волос липкие кактусовые цветочки, - чего ты хочешь для себя?
- Для себя? - повторила я, - я не знаю...
- Подумай, маленькая.
Я непонимающе следила за его пальцами, крошащими жёлтый бутончик. В цветках кактуса был липкий сок, который мы иногда использовали, как клей. На коже он становился белым, когда засыхал. Руки, ноги и даже лицо Кана уже были покрыты белыми пятнами клея. Я подумала, что, наверное, тоже испачкалась, отложила свой незаконченный венок и принялась вытирать щёки краем своей длинной туники.