1. Признавая, что увольнение земских служащих по требования администрации, не основанное на решении суда, противоречит смыслу манифеста 17 октября и наносит существенный ущерб земскому делу, и принимая во внимание, что такие требования администрации являются следствием применения закона об усиленной и чрезвычайной охранах, губернское земское собрание заявляет о необходимости отмены исключительных положений.
2. Уполномочить управу в случае увольнения служащих не по самостоятельному решению управы выдавать уволенным единовременное пособие в размере трехмесячного оклада.
В ответ на это гласный А. И. Гучков задал Головину вопрос: "Не были ли эти уволенные служащие прикосновенны к революционному движению, и принимала ли управа меры для предотвращения этой прикосновенности служащих к движению?"
На это Ф. А. Головин заявил, что иметь надзор за убеждениями, служащих управе не к лицу. Это не удовлетворило А. И. Гучкова, и он, продолжая говорить, что страна находится в конце первого периода вспышки революционного движения и в первой его стадии и что центральные органы губернского земства и целый ряд других учреждений примкнули к этому движению, пояснил, какая цель была у этого движения, и потому предложил другую резолюцию:
"Безусловно осуждая политические забастовки, мы считаем недопустимым участие в них земских учреждений и отдельных служащих и просим управу принять меры к пресечению и предупреждению этих забастовок в земских учреждениях". При этом он еще добавил, что "конечно, управа будет в двойственном положении, так как большинство открыто отстаивало забастовочное движение", а относительно вмешательства администрации сказал, что "ни одно правительство нигде не могло бы примириться с создавшимся положением, и вполне понятно, что оно принимает исключительные меры".
Во время горячих дебатов, последовавших за сим, H. H. Щепкин, горячо поддерживая забастовки, говорил, что это есть общее европейское могучее оружие в борьбе за свободу, и потому нельзя осуждать земских служащих, принимавших в них участие. В спор Н. Н. Щепкина с А. И. Гучковым вмешался Д. Н. Шипов, который, осуждая чрезвычайную охрану, старался примирить их и, поддержанный Ф. Ф. Кокошкиным, внес новое предложение: "Не давая никаких поручений управе, просто осудить забастовки как средство политической борьбы и признать недопустимыми забастовки в земских учреждениях и для земских служащих".
В конце концов А. И. Гучков предложил: 1. Выразить несочувствие политическим забастовкам. 2. Указать на допустимость в исключительных случаях исключительных мер, признавая одновременно необходимым безотлагательное издание законов взамен исключительных мер".
Баллотировкой, большинством голосов предложение управы было отклонено, а предложение А. И. Гучкова — принято. В результате управа обиделась, и 23 февраля я получил прошения об отставке председателя управы Ф. А. Головина и членов М. В. Челнокова, Ф. Ф. Кокошкина, Е. Д. Артынова и H. H. Хмелева. Только один член управы барон Черкасов прошения об отставке не подал. Получив прошения, приняв их отставки и сделав представление министру внутренних дел, я просил Ф. А. Головина и остальных членов не оставлять занятий в управе впредь до назначения новой управы, так как ввиду остающегося срока полномочий менее года, в силу 123 статьи Положения о земских учреждениях, предстояло на этот срок назначить новый состав распоряжением административной власти.
27 февраля заседание губернского земского собрания продолжалось. Заслушан был вопрос о выходе в отставку почти всего состава управы, причем от имени 21 гласного прочитано было заявление о возбуждении ходатайства, чтобы на оставшийся срок (менее года) разрешено было произвести выборы вопреки 123 статье положения о земских учреждениях. Гласный же Мануйлов внес предложение просить управу остаться до конца года, чтобы не повредить земскому делу. После прений выяснилось, что главная причина коллективного ухода управы заключается в том, что в предложении А. И. Гучкова, принятом большинством собрания, управа усмотрела возложение на нее обязанности сыска и надзора за служащими. Вследствие этого гласные обратились к А. И. Гучкову за разъяснением, имел ли он действительно это в виду. На следующий день, 28 февраля, А. И. Гучков, обстоятельно изложив свою мысль, разрешил этот вопрос в благоприятном для управы и гласных смысле, почему вопрос оказался исчерпанным. Управа была удовлетворена, и я получил от председателя собрания князя П. Н. Трубецкого письмо с просьбой не давать хода прошениям управы, что мною и было исполнено. По моей депеше министру внутренних дел прошения об отставках были возвращены, и страсти улеглись.