В этот раз, когда после смерти Императора я представлялся Императрице, она приняла меня очень ласково и, между прочим, сказала такую фразу:
- Я думаю, что вам очень тягостна смерть Императора, потому что, действительно, он вас очень любил.
Во время первых месяцев царствования Императора Николая II, в Петербург приезжал принц Уэльский. Как известно, будущий король Эдуард VII был дядей принцессы Алисы Дармштадтской, нашей нынешней Императрицы, а потому в обращении был с нею очень интимен. И вот, когда он был в Петербурге, то во время одного из первых завтраков с Императором и Императрицей, когда они были втроем, он вдруг, обращаясь к Императрице, довольно недипломатично сказал: "Как профиль твоего мужа похож на 5 профиль Императора Павла", что очень не понравилось как Императору, так и Императрице.
Я слыхал об этом от приближенных принца Уэльского (будущего короля Эдуарда). Рассказывая об этом, он заметил, что сделал "гаф" (неловкость).
Тем не менее принц Уэльский в первые месяцы после смерти Императора Александра III оказал сердечную родственную дружбу вдовствующей Императрице и Императору, не только с формальной стороны, как это сделали все царствующие дома, но и со стороны интимной.
После похорон Императора Александра III, я через несколько дней был с всеподданнейшим докладом у молодого Императора Николая II. Новый Император несомненно очень любил своего отца и потому был огорчен его смертью; независимо от того, он был смущен своим новым положением, к которому совсем не был подготовлен; кроме того, он прибыл в Петербург с своей невестой, будущей Императрицей Александрой Феодоровной, в которую, как говорят, он был влюблен. Таким образом молодой Император находился под влиянием разнообразных чувств и сильных впечатлений.
Когда я пришел к Императору с первым моим всеподданнейшим докладом, то Николай II встретил меня чрезвычайно ласково: он знал, что отец его относился ко мне особливо благосклонно и кроме того, когда он еще был Наследником-Цесаревичем, то я ему весьма нравился и он, еще будучи совсем молодым человеком, всегда ко мне благоволил, что и выказывал в Комитете Сибирск. жел. дор., в коем он был председателем.
Когда я приступил к докладу, то вопрос, который мне задал Император Николай, был следующий: "А где находится ваш доклад о поездке на Мурман? Верните мне его".
Я доложил Государю, что доклада этого его покойный отец мне не возвращал. Тогда Государь сказал мне, что доклад этот ему читал (или показывал) покойный Император еще в Беловежском дворце, - (где Александр III находился ранее, нежели переехал в Ливадию) и что на докладе этом Императором Александром III сделаны некоторые резолюции.
Я снова подтвердил, что доклада этого я обратно не получал. Николай II был очень этим удивлен и сказал, что непременно его разыщет. 6 В следующую пятницу (мои доклады всегда были по пятницам) Государь сказал мне, что он нашел доклад, и стал говорить со мною о том, что он считает необходимым привести в исполнение этот доклад и прежде всего главную мысль доклада о том, чтобы устроить наш морской опорный пункт на Мурмане, в Екатерининской гавани. Затем Государь говорил о том, что не следует осуществлять проекта грандиозных устройств в Либаве, так как Либава представляет собою порт, не могущий принести России никакой пользы, вследствие того, что порт этот находится в таком положении, что в случае войны эскадра наша будет там блокирована. - Вообще Император высказался против этого порта.
В то время в этом отношении было два течения: одно течение,- которое я с своей стороны признаю совершенно правильным, - было против устройства этого порта, как такого, который не может принести нам пользы; а другое течение - за то, чтобы главный опорный пункт нашего флота сделать в Либаве, там устроить громадный военный порт.
Вот Император Николай II и хотел немедленно объявить указом о том, что основной военный порт должен быть устроен на Мурмане в Екатерининской гавани, причем Екатерининская гавань должна быть соединена железной дорогой с одной из ближайших станций прилежащих к Петербургу железных дорог.
Я с своей стороны этому делу сочувствовал, но советовал Его Величеству этим делом не спешить, не издавать этого указа немедленно, т. е. в ближайшие недели после смерти его покойного отца, ибо мера эта несомненно внесет некоторый семейный разлад. Генерал адмирал Алексей Александрович (ныне покойный) почтет это для себя обидой, так как он - партизан устройства порта в Либаве. К тому же Великий Князь Алексей Александрович очень близок к вдовствующей Императрице, которая теперь, после смерти Александра III, еще более будет к нему привязана. Великий Князь Алексей Александрович, будучи один среди Великих Князей, братьев ее покойного мужа, холостым, всегда был очень близок к Императрице Марии Феодоровне. Таким образом, я был уверен, что эта мера внесет разлад в царскую семью в первые же недели после смерти Императора Александра III, чего, конечно, желательно избегнуть.