Трудно было представить себе человека более подходящего для разрешения столь сложной задачи в тех переходных условиях, в которых Россия тогда находилась. Конечно, для такой цели сам по себе больше подходил бы какой-нибудь представитель нарождающейся промышленности, человек торгового звания. Но такая мысль тогда казалась бы просто кощунственной. Наша бюрократия всеми корнями своими срослась и переплелась с дворянством, интересам коего, как мы это еще дальше увидим, переход к капиталистическому строю вообще весьма мало улыбался. Допустить какого-нибудь разночинца в святая святых управления страной, об этом не только говорить - и помыслить нельзя было. А граф Витте не только был дворянского рода, но весьма гордился своим дворянским происхождением. Но с другой стороны его изумительно ясный практический ум, его кипящая энергия отчуждали его от пассивного вырождающегося, "профершпилившегося", как говорится в мемуарах, дворянства.
И напротив, его служба на железной дороге, его провинциализм и отчужденность от бюрократического Петербурга, его многочисленные и разнообразные знакомства, круг коих он неустанно расширял - все это делало для него понятной психологию "разночинца", обусловливало возможность взаимного понимания.
Таким образом гр. Витте оказывался, с одной стороны, вполне приемлемым, своим человеком для бюрократического Олимпа, который мог говорить с ним на общем языке, а с другой, он обладал всеми качествами для того, чтобы повести Россию по новому пути, на который ее властно толкали общие условия момента. Кстати, любопытно отметить, что гр. Витте был назначен министром финансов в 1892 году, после года тяжелого неурожая, который так трагически засвидетельствовал неотложную необходимость перехода России к более развитым экономическим формам.
В своих воспоминаниях гр. Витте рассказывает о тех препятствиях, которые он встретил на пути проведения денежной реформы, несомненно противоречившей интересам местного дворянства. Низкий курс рубля и его колебание на иностранных биржах казались выгодными тем, кто продавал хлеб за границу, ибо это увеличивало шансы конкуренции. Гр. Витте отделывался от них частными подачками в виде "ссуд" и деятельностью Дворянского земельного банка и тем не менее должен был прибегать к компромиссам, о которых он задним числом высказывает в мемуарах сожаление. Но главное - переход к капиталистическому строю требовал развития начатых в предыдущее царствование политических преобразований, укрепления правового порядка, равно как и широких социальных реформ и насаждения образования, а это вызывало недовольство. Противодействие вызывало, напр., учреждение и деятельность фабричной инспекции, которая считалась очагом подрывания основ. "Фабричная инспекция", рассказывает гр. Витте, "всегда находилась в подозрении, как такое учреждение, которое будто бы склонно поддерживать интересы рабочих против интересов капиталистов".
"Мне с большим трудом удалось провести в государственном совете закон о вознаграждении рабочих в случае увечий и несчастных случаев. Но закон этот был урезан сравнительно с подобными же законами за границей", и т. д. Но гр. Витте вынужден был идти по этому пути, вследствие чего и приобрел вполне заслуженно репутацию опасного либерала, и чем дальше, тем все больше возбуждал против себя подозрение в правящих кругах. В интересных воспоминаниях Д. Н. Шипова ("Воспоминания и думы о пережитом" Изд. М. и С. Сабашниковых, Москва, 1918 г.) рассказывается, что когда кн. Святополк-Мирский предложил Государю созвать совещание для обсуждения вопроса о положении России, то Государь отказался пригласить в него гр. Витте, так как он - де франк-масон. В 1906 году ему было предложено гр. Фредериксом от имени Государя не возвращаться в Poccию, так как его пребывание могло бы усилить смуту.