Обнадеживающие результаты, которых я достиг за последние годы своей деятельности, еще более укрепили мою веру в скорый успех предпринятого мною дела, и я уже не раз жалел о том, что не располагаю достаточно просторным помещением, где можно было бы в благоприятных условиях вывешивать и показывать принадлежащие мне великолепные полотна. Мне даже случалось отказываться от выгодных предложений и воздерживаться от покупки выдающихся произведений только потому, что их негде было хранить. Мне казалось, что, если б у меня была достаточно просторная и хорошо освещенная галерея, я мог бы устраивать выставки, которые бы наделали шуму, привлекли внимание публики и сильно помогли мне убедить ее в талантливости великих художников, с каждым днем вселявших в меня все более страстную любовь. В этой мысли меня поддерживали как сами художники, так и многие мои клиенты, и она превратилась в нечто вроде навязчивой идеи.
К тому же меня давно огорчало, что я не могу сосредоточиться исключительно на операциях с интересовавшими меня картинами и вынужден тратить много времени на торговлю рисунками и красками, которая сильно выручила моего отца в трудное время, но теперь, когда основные наши дела приобрели такой размах, стала лишь препятствием и помехой в них. Все эти соображения побуждали меня стремиться к полной перестройке фирмы, а это было возможно лишь при наличии нового помещения.
После долгих поисков здания, где можно было бы устроить отвечавшую моим планам галерею, я было почти снял прекрасные залы на Итальянском бульваре, в которых с 1861 по 1865 год Мартине устроил несколько весьма примечательных выставок и которые он затем переоборудовал для концертов. Я уже договорился с владельцем здания Ричардом Уоллесом, как вдруг его поверенный усмотрел в деле непреодолимые трудности. Тогда я решил снять свое теперешнее помещение, принадлежавшее Эмилю де Жирардену, другу Марнинака. В здании этом, расположенном между улицами Лаффит и Лепелетье, помещался сначала пассаж, затем ресторан Всемирной выставки 1867 года и, наконец, кафе «Лепелетье». Я подписал арендный договор на тридцать лет и 15 октября 1869 года вступил во владение, но вынужден был произвести большие переделки, занявшие целых полгода. Не осуществив своего намерения снять галерею на Итальянском бульваре, столь часто посещаемом иностранцами и всеми богатыми парижанами, я совершил серьезный промах: помещение, арендованное мною, было расположено далеко от бульвара и не на виду, так как с обеих сторон выходило на малолюдные улицы.
Одновременно с этим Марнинак переарендовал у меня мой большой магазин на улице де ла Пэ на весь оставшийся срок действия арендного договора с добавочной уплатой в мою пользу всего лишь 2500 франков ежегодно и на условии, что я освобожу помещение до 15 апреля следующего года.
Мое соглашение с Марнинаком обязывало меня освободить и большую квартиру на втором этаже, над магазином, которую занимала моя семья; поэтому я стал подыскивать себе новое жилье поближе к улице Лаффит. Выбор свой я остановил на просторной квартире на шестом этаже дома номер 7 на улице Лафайет, куда мы и переехали в начале 1870 года.
Мой отказ от прекрасного магазина на улице де ла Пэ был серьезной ошибкой, и мне пришлось расплатиться за нее двадцатью годами тяжелых переживаний. Я и теперь не понимаю, как мог совершить ее, ведь я отчетливо понимал тогда, что именно удачное расположение магазина обеспечило немедленное расширение и дальнейшее процветание нашей фирмы. Этот магазин спас моих родителей, дело которых совершенно захирело в злополучном помещении на улице Пти-Шан. Мое страстное увлечение творениями наших великих художников совершенно ослепило меня, я забыл, что я коммерсант и что целый ряд обстоятельств не позволяет мне предаваться столь дорогостоящим затеям. В данных обстоятельствах, как и в течение всей своей жизни, я думал скорее об интересах других людей, чем о своих собственных, и поступал не как торговец, а как художник-дилетант.
Я слишком поздно сообразил, что выставки выгодны художникам, поскольку они упрочивают их репутацию, но вредят торговле. Покупатели видят на них слишком много вещей сразу, колеблются, прислушиваются к отзывам других посетителей и в конце концов решают повременить с покупкой. Кроме того, в большом зале любой предмет кажется маленьким, а следовательно, и цена, запрашиваемая за картину, кажется слишком высокой, чего не было бы, если бы картины смотрелись в маленьком помещении. Сколько раз мне самому пришлось убеждаться в этом, покупая картины! Цена, представлявшаяся мне очень низкой, пока я был у покупателя, сразу начинала мне казаться высокой, как только картину перевозили ко мне в галерею, да и сама картина часто выглядела гораздо хуже, потому что соседство других полотен, особенно полотен более высокого качества, всегда вредит тому, на которое смотришь.