Вспоминаю рассказ Черткова следующий.
В 1900 - 1901 годах, за обедом, однажды, у государя в присутствии императриц Марии Феодоровны и Александры Феодоровны зашел разговор о настоящем политическом положении России и об общем недовольстве действиями министров, вчастую идущих в разрез в докладах по одним и тем же предметам, по коим не согласуются предварительно между собою, чрез что результатом является разъединенность правительственных действий и распоряжений, исходящих иногда и от сложившихся между министрами личных неудовольствий, сопровождающихся полною несолидарностью друг к другу. Чертков решился выразить государю ту мысль, что для заглушения "недовольства против министров и установления между ними связи, а также добрых отношений, по его мнению, необходимо было бы государю решиться на избрание главы всех министров в лице одного и первого министра, который бы лично докладывал, в присутствии соответственного министра, дело государю, или же чтобы личный доклад каждого министра непременно сопровождался присутствием первого министра, который должен быть ознакомляем предварительно с докладом. При этом императрица Мария Федоровна не изволила одобрить предложенную мысль Черткова, отозвавшись, что избрание первого министра ведет к умалению значения власти императора; государь же император с супругою изволили пройти это предложение молчанием.
Вообще М.И. Чертков представлял собою одного из преданнейших, надежнейших людей престолу и благожелательных правительству; он не дожил до времени нашей внутренней смуты и ужаса переживаемой эпохи самого последнего времени и за год до смерти своей еще не придавал особого значения общему революционному течению в России, а внутреннее положение в вверенном ему Варшавском крае признавал не только спокойным во всех отношениях, но даже благожелательным по отношению к России и главным образом, как он высказывал, потому, что Привислянский край находится под твердым его управлением как администратора. К бывшим его предместникам последних годов он относился с уважением только к одному Гурко, к князю же Имеретинскому и графу Шувалову относился неуважительно, признавая, что они, в общем, ничего не делали, делами не занимались, придерживались популярности среди поляков, а граф Шувалов без церемонии предавался пьянству и оргиям в замке, куда на ужины приглашались актрисы и танцовщицы. Таков отзыв был об этих лицах Черткова, почерпнутый им после установившейся жизни его в Варшаве от русского служилого люда. Князь Имеретинский водился с женщинами, имевшими влияние на общее управление краем и в назначениях на должности.
VI. Воспоминания о гр. П.А. Шувалове
Закончив службу на Дону, я Чертковым был лично рекомендован шефу жандармов генер.-адъютанту графу П.А. Шувалову для службы в корпусе жандармов. Граф Шувалов принял меня отменно и выдающе внимательно и любезно, предложил мне должность личного при нем адъютанта, каковую должность я не принял, в чем сделал величайшую ошибку для себя по службе; но не принял я предложенную должность потому, что чувствовал недостаток средств для проживания в С.-Петербурге, требовавшего известной представительности, сопряженной с неизбежными расходами; после чего мне предложено было графом Шуваловым первое назначение на открывшуюся вакансию на должность начальника губернского жандармского управления, на каковую должность я и был назначен, согласно моего желания, в Тамбовскую губернию в 1874 году.
Таким приемом и назначением я всецело обязан М.И. Черткову, особо лично рекомендовавшему и аттестовавшему меня графу Шувалову, который, в то время представляя из себя самое близкое лицо к императору Александру И, в то же время представлял собою наиболее выдававшуюся личность над всеми министрами и генерал-губернаторами, которые и насаждались по указаниям его.
Вот как я знал графа П.А. Шувалова и как понимал его как своего шефа и человека. Он был бесспорно одарен большим умом и по уму был государственным человеком, что устанавливается тем, что он поработил себе всех и вся и приобрел громадное значение, власть и силу в государстве, чего без ума достичь невозможно; он был честолюбив, искателен и вкрадчив по характеру; отец его был обер-гофмаршалом двора императора Николая I и женился на богатой вдове фаворита Екатерины II князя Зубова, виленской по происхождению шляхтянке Валентинович, внесшей польско-католические тенденции в семью; вот почему в лице графа П.А. Шувалова признавали лицо, поддерживавшее Польшу и поляков; он рос и воспитывался с детьми императора Николая I и этим был, конечно, немало обязан своей быстрой карьере; он был особо приближен к наследнику, впоследствии императору Александру II; при заключении мира по Крымской войне он находился в Париже в качестве не посла, а флигель-адъютанта; по возвращении из Парижа был сделан с.-петербургским обер-полицеймейстером и внес первым если не полное преобразование столичной полиции, то громадное улучшение в личном составе ее чрез перевод в полицию на службу офицеров гвардии; затем сделан был генерал-губернатором остзейских провинций, а после покушения на жизнь императора Александра II Каракозова занял место шефа жандармов, сделавшись в этой должности всемогущим во всех делах не только внутренней, но и внешней политики, и стал громадною силою в России, что чувствовалось всеми и каждым, а в особенности ему подчиненными; воспитанный в польских тенденциях матери своей, он нес с собою либерализм; польское дело в западных губерниях ведено было им на политике примирения, за что и нес упрек от русских; при нем корпус жандармов окреп не только в административном значении и влиянии, но и в области законодательной изданием закона в 1871 году, который вывел действия чинов этого корпуса из замкнутой области в открытую по исследованию государственных преступлений; в этом состоит громадная заслуга графа П.А. Шувалова, каковую необыкновенно высоко ценил корпус жандармов, особо сожалевший об оставлении им должности шефа жандармов.