Образование я получил в Новгородском графа Аракчеева кадетском корпусе, а окончил образование в Константиновском кадетском корпусе, из которого произведен в офицеры в 1859 году, со старшинством 1868 года, в Астраханский драгунский полк, от коего был командирован в Елисаветградское кавалерийское училище, где также кончил курс по кавалерийской собственно специальной службе; год я находился и в Образцовом кавалерийском полку, где было положено первоначальное обучение кавалерийской езде и службе.
С 1867 года по 1871 год я находился на службе в должностях старшего адъютанта штабов местных войск Харьковского военного округа. Эта служба научила меня многому и приурочила к письменной части самого разнообразного свойства и характера, и вместе с тем она внесла в мои познания ознакомление со следственною частью и производствами, чему я, главным образом, был всецело обязан опытнейшему в делах, с громадными познаниями, начальнику местных войск Харьковского военного округа генерал-лейтенанту Павлу Евгеньевичу Неелову, честнейшему во всех отношениях человеку, службисту и дисциплинару, который имел ко мне громадное личное доверие по службе.
В штабе местных войск находилась масса следственных дел, включавших в себя громадные производства отдаленных, старых времен, за десятки лет назад; дела эти не двигались вперед, покоились непробудным сном и выжидали своей очереди поступить на рассмотрение бывших аудиторов, кои составляли по ним заключения и представляли на резолюции начальника местных войск, штаб которого получил эти дела незаконченными от управлений упраздненного корпуса внутренней стражи после войны 1853 - 1856 годов. Какая масса лиц по этим делам находились под следствием на половинном содержании и выжидали десятки лет окончания и разрешения сих дел, имевших десятки томов на каждое дело! Генерал Неелов заметил, что главный аудитор штаба Червинский стал увешиваться дорогими брелоками на часовых цепочках и не менее дорогими кольцами и перстнями с бриллиантами на почти всех пальцах своих рук, и поручил мне как старшему адъютанту взять от г-на Червинского к рассмотрению и заключению следственные дела, особо залежавшиеся без движения.
Из этих дел назову три, дабы охарактеризовать бывшую в то время аудиторскую деятельность.
Дело начальника кременчугской местной команды майора Забелло, в бесчисленных томах, по злоупотреблениям по службе; вся вина Забелло установилась в том, что Забелло не выполнил закона о закрытии на замок дверей, ведущих на чердак казармы, через что нижние чины команды краденые казенные вещи и имущество носили на чердак, где образовался склад краденых вещей казенных и частных, и, сверх того, те же нижние чины выпилили брусья из балок и, отвинтив металлические гайки, скреплявшие потолочные брусья и стропила, пораспродавали их. Между тем за это дело майор Забелло находится под следствием несколько лет, и дело, при моем рассмотрении, закончилось наложением на него дисциплинарного взыскания, без всякого ограничения по службе; большая же часть нижних чинов, привлеченных обвиняемыми, оказались умершими и в безвестной отлучке.
Дело командира резервного запасного батальона полковника Курнатовского, находившегося более десяти лет под следствием, заключалось в обвинении его в безвластии за то, что он допустил, хотя и неумышленно, продажу казенного пороха из полкового погреба и буйство почти всех офицеров батальона на улицах гор. Белгорода в пьяном виде, каковые буйства сопровождались разбитием трактиров, ресторанов и кабаков, в самом городе находившихся. Для читателя покажется странным, какими офицерами был снабжен этот батальон, и вот, я объясню, почему весь состав батальона был таков: во время войны, за недостатком офицеров, в войска принимались все, без различия, офицеры из отставных, большинство которых были - поголовные пьяницы, пропойцы, алкоголики; когда война была закончена, то всех этих офицеров из полков попереводили в резервные запасные батальоны, которые предназначались к расформированию и упразднению, а офицеры - к увольнению в отставку. Но до упразднения и расформирования этих запасных батальонов и увольнения офицеров в отставку эти батальоны и офицеры представляли из себя что-то поистине ужасное по составу, и командир батальона был поставлен в безвыходное, невозможное служебное положение, ибо не представлялось возможности найти среди этих офицеров хоть одного, сколько-нибудь подходящего по нравственным качествам для занятия должности адъютанта батальона и заведующего хозяйством, через что казенное имущество, и в том числе и казенный порох из погреба, расхищалось и нагло и открыто на глазах продавалось. Между тем полковник Курнатовский был гвардейский офицер, честнейший и отличный начальник и человек, и представлял лучшего командира кадетской роты Аракчеевского кадетского корпуса, в котором я воспитывался и знал его с такой стороны. Дело Курнатовского было закончено, и было лишь вменено ему в наказание продолжительное нахождение под следствием, что физически его сильно потрясло, настолько, что он, после окончания над ним дела, вскоре умер.