Вот, в общем, как казаки смотрели на войсковую казенную собственность: в г. Новочеркасске десятки лет строился в центре города собор, стоивший войсковой казне миллионы и неоднократно обрушивавшийся от дурной постройки, а может быть, и от умышленных ошибок инженеров, архитекторов, строителей; от обрушивавшегося собора была масса миллионов кирпича, который свободно разбирался, расхищался на глазах властей и комиссии и свозился прямо в иные усадьбы для постройки домов; конечно, смотритель собора существовал, место обвалившегося собора было ограждено забором, но это отнюдь не отстраняло расхищение кирпича, каковой увозили, говоря, что это - войсковое имущество, принадлежащее каждому казаку. Были назначаемы атаманом следствия по хищению кирпича, но таковые делу не помогали, и кирпич продолжали раскрадывать и расхищать самым бесцеремонным образом.
Сильные хищения войскового имущества были во времена почти всех правящих Донскою областью наказных атаманов, но они были особо велики во время атаманства Граббе, слабостью и добротою характера которого казаки пользовались во вред. Во время атаманства Потапова и Черткова войсковая казна оберегалась, но все-таки с недостаточною настойчивостью.
Войсковой наказный атаман войска Донского генерал-адъютант М.И. Чертков, при котором я состоял на службе, был честным человеком во всех отношениях, желал войску добра и поднятия его в экономическом отношении, но все начинания его ни к чему, в действительности, не сводились и имели недостаточный и нежелательный результат чрез непопулярность его в Донской области; он был нелюбим, по недоступности своего характера, врожденной гордости, а женитьба его на женщине, по происхождению еврейке, которая была ненавистна всему Дону по непопулярному, по отзыву казачества, до крайности своему направлению и характеру и по вмешательству в служебные дела мужа; казаки одолевали семейство Чертковых безымянными ругательными письмами, что страшно восстановляло все семейство против казаков. Эти обстоятельства и заставили Черткова оставить службу на Дону, несмотря на все личное расположение и доверие к нему государя императора Александра II, у которого он был сильно поддерживаем и родственником своим, женатым на его родной сестре Елене Ивановне, по первому мужу графини Орловой-Денисовой-Никитиной, вышедшей замуж после смерти мужа за бывшего шефа жандармов графа Петра Андреевича Шувалова, пользовавшегося также особым расположением и доверием государя императора Александра II.
При атамане Черткове на Дону проведены в жизнь казаков существенные законы и положения, которые все-таки не установили за ним популярности и любви среди казаков. Таковые законы и положения касались: освобождения казачьих офицеров и чиновников от обязательной службы, о дозволении лицам казачьего сословия исключаться из оного, перечисляться в другие войска, служить вне своих войск, о зачислении в казачьи войска лиц не войскового сословия. Сверх того, состоялось положение об обеспечении генералов, штаб- и обер-офицеров и классных чиновников Донского войска и их семейств, владевших или имевших право на владение срочными земельными участками, с предоставлением таковых в потомственную собственность. Этим положением состоялось прекращение надела земельными участками всех казачьих офицеров, но предоставлено им право, во время нахождения при войске на льготе, пользования денежным содержанием от войска в половинном размере против следуемого им жалованья по чину, а при выходе в отставку - пенсиями. Этот закон сохранил массу войсковых земель в собственности войска, так как наделение срочными земельными участками влекло массу злоупотреблений и хищений общественных войсковых земель.
Сверх того, при атамане Черткове был положен конец назначению командирами казачьих полков с Дону на внешнюю службу полковников, по старшинству и по очереди, по общему кандидатскому списку, в который вносились все без исключения полковники, какие бы они должности, как гражданские, так и военные, ни занимали. Таким образом, лица, состоявшие в чинах полковников и достигнувшие сих чинов при бытности их исключительно и только на гражданской службе, никогда на конях не сидевшие и пик в руках не державшие, по дошедшей до них очереди по кандидатскому списку получали полки, вели их для отправления службы за пределами войска и не были совершенно ознакомлены со строевою военного службою. Получения полков выжидали все полковники с целью, конечно, обогащения от командования полками, нажития состояний, несомненно, на счет своих же донских казаков-урядников и простых казаков. В результате получалась на Дону, по возвращении полков с внешней службы на Дон, такая картина: полк входил в пределы войска без командира полка, который, укрываясь, из боязни, от казаков полка, исчезал в неизвестное пространство, а на границе области полк встречался командированными атаманом генералами и штаб-офицерами для опроса претензий казаков, и претензии были таковы, по громадности злоупотреблений, что приходилось почти всех командиров полков предавать суду. Только по одному отпуску от казны оставались деньги полностью у казаков, а именно - "ремонтные", так называемые "стремянные", которые, по установившемуся обычаю, казак должен был, по возвращении с внешней службы, полностью вручить своей жене. Об этом, как говорил мне М.И. Чертков, было доложено им лично государю императору Александру II, с ходатайством об упразднении существовавшего общего кандидатского списка на получение казачьих полков полковниками, с тем, чтобы командирами полков назначались полковники по личному избранию и аттестации наказного атамана. Император Александр II, горячо любивший донских казаков и казаков вообще, встретил это ходатайство немилостиво и изволил отозваться в таком смысле: "Что же, ты хочешь, чтоб я поверил, что казаки неверны мне?" Но когда Чертков доложил, что вовсе не о неверности службы его величеству казаков включает его доклад, то государь, успокоившись, прочтя с большим вниманием доклад, изволил согласиться с ним. И таким образом очередной кандидатский список по войску Донскому на получение полков в очередном порядке был упразднен.