Я вырвался в деревню. Во дворе крестьянского дома бегали офицеры и солдаты. Один, видимо, старший из них, энергично распоряжался. Потом раздался взрыв, соломенная крыша дома поднялась вверх, в стороны полетели бревна, солома. За грохотом было слышно, как страшно закричал старший распоряжавшийся офицер. Из груди фонтаном била кровь. Офицер, наверное, машинально старался держаться на ногах. Колени его стали медленно подгибаться, но в этот момент двое других подхватили офицера за руки молча смотрели на него и не знали, что делать. Видно, растерялись. Офицер еще что-то говорил. Однако рана была смертельной и он медленно, но с видимым достоинством, обмяк. Повис на руках, голова беспомощно упала на грудь.
Деревня горела. Повсюду рвались снаряды. В стороны летели бревна, земля, солома. Дым застилал дорогу, дома. Плохо стало ориентироваться. Прежние знакомые предметы стали выглядеть совсем иначе. Я тщетно пытался отыскать свой блиндаж.
Так как многие дома уже горели и картина изменилась, я долго блуждал. Наконец я нашел свой блиндаж и влез в него, где сидели в растерянности с серыми лицами мои напарники по связи. За время моего отсутствия в блиндаже произошли изменения. Забрав с собой телеграф и радиостанцию ушли радист и телеграфист. Куда они ушли и по чьему приказу, было неизвестно. Оставшиеся в блиндаже связисты, тоже собирались уходить. Видя бегущих мимо толпы отчаявшихся, полусумасшедших от страха солдат, каждый понимал, что произошло непоправимое, страшное. Надо было что-то предпринимать. Но что делать? Как выбраться из этого страшного места? Уйдешь без приказа - поступишь как дезертир и предатель, за что понесешь наказание. Оставаться здесь дальше невозможно. Попадешь к немцам. Те, которые были посообразительней, потихоньку, будто бы между прочим выходили из землянки, смешивались с бегущими солдатами и больше не возвращались. Осталось нас двое. Один старый украинец из-под Полтавы, который вместо слова телефон говорил телехвон и я. Что было делать? Стреляли где-то совсем рядом, вокруг блиндажа. Связи ни с кем не было, спросить не у кого. Вокруг все бегут и никто ничего не знает. Тогда я пустился на маленькую военную хитрость. Я сказал, что имущество в такой обстановке может пропасть. Его надо спасти. Не долго думая, ножом перерезал провода, которые соединяли коммутатор с полками дивизии. Взвалил себе на плечо и вылез из блиндажа. Следом за мной бежал тот самый связист, что телефон называл телехвоном.
Чтобы разобраться, куда лучше бежать и немного отдышаться, спрятались в глубокую воронку. Мой попутчик в руках нес телефон. Он, указывая на него, сказал:
- Давно бы надо было так. Те хлопцы, еще когда все тикали.
- Как тикали? - удивился я.
- Да так, вот так как мы с тобой. Взяли свое имущество и бегом понесли спасать его.
- Без приказа? - снова спросил я.
- А кто ж его даст, этот приказ? Видал, что творится? Мабуть еще и награды получат за это. Они же не просто от страху, як скажем ты и я, а по порядку. От немца свое имущество спасли. Понял теперь? А мы с тобой самые герои. Герои потому, что мы с тобой ушли самые последние и ничего не оставили. Багаж, что у нас в руках, це ж наше оружие. В нашем деле это важнее винтовки.