Рав Лайтман проводил с ним физические упражнения, посещал сауну. Большому Раву очень трудно давать ученику для него что-то делать, ухаживать за ним. А ученик не всегда понимает, как это важно. Скажем, мне подать чашку чая раву Баруху, было очень трудно…
И вот вдруг начался спад. Все в этот месяц приходили со своими проблемами и болезнями, был какой-то очень трудный месяц. Рав Лайтман пригласил хорошего врача, мы проверили здоровье рава Баруха. Нам сказали, что он здоров.
Был Новый Год. Пришел рав Лайтман и говорит: «Может, попросить, чтобы рав Барух не молился перед массой учеников и хасидов? Потому что он в очень плохом состоянии». Но рав Барух продолжал уроки, продолжал делать все, как обычно.
И в последнюю неделю… Он читал молитву на новомесячье – давление 60 на 40… Ребе, вдруг, немножко прилег… А он – ведущий молитву. Это длинная молитва, с огромной затратой энергии. Потом рав Барух пришел покушать. Очень ему было трудно. Но он перекусил за пять минут… Потом прочитал вторую молитву. И потом мы уже увидели, что у него совсем сил нет. Тогда рав Лайтман убедил его: «Может быть, все-таки, полежать в больнице?»
Он очень не хотел! Был очень огорчен тем, что мы решили, что он должен быть в больнице. А, как известно, решение учеников или близких родственников он должен выполнять. Сказали: «Так надо делать», и он делал. То, что относилось к материальному, он, как бы давал нам уступку: жена и ученик, как сын, решили.
И вот привезли его в больницу. Спрашивают: «Что у вас болит?». Он отвечает: «Ничего. Они говорят, что мне нужно полежать». Сделали ему ЭКГ, поставили на монитор. И врач сказал: «Ему надо полежать день-два. Ничего особенного… Полежать». Для них он был просто старый человек.
Соседи по палате рассказывали, что в пять часов того утра, когда он ушел из этого мира, он встал и всем помогал. В 5:30 ему сделали ЭКГ. Все еще было нормально. Без десяти шесть рав Лайтман был уже возле его постели, хотя он должен был прийти позже. Пускали в больницу с шести. Без десяти шесть, он перелез через забор и как-то прорвался в палату до того, как начали впускать. Без пяти шесть вошла я – тоже случайно. У уже Рава начал исчезать пульс… Без пяти шесть. Да! именно эти десять минут. Рав Лайтман еще держал его руку… И рав Барух обернулся к нему и еще что-то успел сказать… только ему… Пульс исчез. Вдруг за десять минут, держа руку рава Лаймана, он ушел. Тихо. Мирно. Без боли.
Я спрашивала у рава Баруха: «А может ли праведник быть не в своем уме? Может ли быть, чтобы у него мысли путались?» Он всегда говорил: «Настоящему мудрецу никогда не дают спутанных мыслей и не доводят его до состояния синильности». Я спрашивала, как психиатр. Он отвечал: «Четкость мысли, здравый ум сохраняют настоящему человеку до конца. Иначе его сразу не будет».
Вопрос: А что стал делать рав Лайтман потом?
Я за всем наблюдала. Конечно, круто было! Но я не думаю, что это было круче, чем то, что было у рава Баруха с кончиной Бааль Сулама. Для для рава Лайтмана этот процесс, видимо, проходил бессознательно.
Это был процесс, которым вел его Творец для какого-то своего очищения, завершения, освобождения. Это были процессы, которые с ним делало Высшее Управление. Я не считаю, что это он сам делал. И он сам, я думаю, так считает. Что-то с ним делалось. Внешне это было немножко странно.
Он, в принципе, мог бы выбрать стандартную позу большого человека и мог бы сделать так, чтобы к нему была очередь. Это он мог сделать буквально за неделю с легкостью! Публика и массы… Им только подай некую внешнюю оболочку. У рава Лайтмана, есть эти внешние данные. У него проникающий голос, и он был, известным целителем. Он мог сделать так, чтобы, люди толпами шли к нему.
Он этого ничего не делал. Наоборот, делал все, чтобы показать, что он такой, как все. Он нарочито показал себя обычным, слабым, как все.
Вопрос: Ну, то есть отталкивал тех, кто тянется к внешнему и притягивал тех, кто…
Может быть и так. Я вам говорю, что я даже не до конца понимала. Я знала, что это – сознательное его вхождение в это состояние, чтобы убрать наносное. То, что вызывает внешние уважение, почет, способность преклониться перед чем-то ожидаемым.
Равом Лайтманом руководила, руководит и будет руководить Высшее Управление для целей завершения, исправления и выхода за рамки времени и места. И, я думаю, он даже не всегда знает, что делает…
Я скажу на своем личном примере: я обязана абсолютно всем раву Лайтману. И я выяснила, что все отрицательное, что когда-либо я от него получала в виде замечаний, а подчас в виде его вдруг полного на два-три года, игнорирования меня, пренебрежения, я бы даже так сказала, все это приводило к тому, что я все больше и больше эту всю шелуху отметала.
И я благодарна раву Лайтману за то, что он помог мне отмести это внешнее, наносное, стремление к почестям, своим примером и пренебрежительным отношением ко всему внешнему. Какие-то мелкие вещи, которых, как мне казалось, у меня нет, но они очень сильно мешают в духовной работе.
Остаться простым, наивным, без всего наносного – это очень трудно. А вот такая чистка! Здесь рав Лайтман – мастер! Это я на «своей шкуре» все прочувствовала до конца. И благодарна за каждый урок… В тот момент больно. Я иногда приходила домой и говорила: «Я не хочу жить. Рав Лайтман так ко мне относится. Мне непонятно, почему». Потом я так была этому рада! Так что он, конечно, знает, что он делает.