Хотя все мои « заходы» закончились с Божьей помощью благополучно, я еще долго, радуясь, обещала Ангелу – хранителю быть теперь очень осторожной. Получится ли это у меня?
* * *
Мангышлак. Мы возвращаемся из летнего кинотеатра, дошли уже до клуба «Толкын». На нашем пути появился молодой парень, тяжелый взгляд, на ногах едва стоит. Наклонился, покачиваясь, и поднял огромный булыжник. Парень сделал шаг вперед.
В кого из нас попадет камень, если пьяный не промахнется? Сашка невозмутим. Про него я и забыла. Думаю, что бы мне предпринять, чтобы, главное, не пострадали деточки. Мы не останавливаемся, будто не видим зловещей ухмылки добра молодца.
Бог послал помощь: справа – фары от машины. Мой Ангел Хранитель подсказал мне: делаю пару шажков вправо и поднимаю руку. Грузовичок останавливается. Пьяный парень роняет себе под ноги камень, и он гулко приземляется на асфальт.
Из кабины высовывается приветливая физиономия.
– Молодой человек, – громко обращаюсь я к нему, – подвезите товарища! Он хочет куда-то уехать…
– Куда же мне его везти? – не сразу врубился, как говорит Володя, шофер. Улыбается смущенно.
– Он вам скажет!
И пока они перебрасывались несколькими фразами, мы уже зашли за угол нашего 36 дома.
– Сашка, – хвасталась я позже, – какая я в тот вечер оказалась находчивой!
Но это была не моя заслуга… Как и в другом случае.
* * *
Сидим мы с Наташей, уже студенткой, на морской косе. Поодаль плещется на мелководье малышня. И больше никого.
А слева от поселка надвигается группа парней. Шумят, хохочут, уже, видно «приняли на грудь» Меня всегда веселит это выражение.
Никакой связи, но оно напоминает давнее, колонское, шутливое «на моряков (именно так, а не на моряках) тельняшки рвать, пупки корябать!»
Шумная ватага приближается. Спешно натягивать платья на мокрые купальники и идти к поселку этим парням навстречу?
Нет смысла… Вообще-то в Ералиево всегда спокойно, но все же…
Наталечка вопросительно мотнула головой в их сторону.
– Ничего, – уверенно говорю я, еще не придумав способа быстрой защиты от любезностей слишком веселой оравы парней. Они, видно, из Казах-аула. Они меня не знают…
Надвинулись вплотную и самый активный, мельком взглянув на Наташку, низко наклонился надо мной, дохнув зловещим перегаром:
– Скучаете тут без нас?
«Вежливый». Договариваться надо со старшей…
Ну, что, я это придумала, что ли? Невидимая защита подсказывает и нужный тон, наступательный и в меру возмущенный, и слова говорю, как по писаному:
– Ты что, так бы вольно обращался с Дюсеновой-апой, с Нургалиевой-апой и… сыпала я фамилии матерей наших учеников из Приморского.
Предводитель отшатнулся, извиняющее поднял руку – дал знак остальным – убираемся подальше.
– Слава тебе, Господи, сколько раз ты помогал нам и опять помог.
* * *
… Оглянулась Наталечка с трапа самолета… И все. Полетела в свой Ленинград, который облюбовала для учебы еще со времен экскурсии туда со своим классом.
А я, оставшись дома одна, кричала, вопила, так, что слышали меня, наверное, и в соседних домах.
А отчего я так разошлась, спросить бы себя?
Школа, школа – на первом плане… А деточки под боком и уже жизнь благополучная. И хоть росли дети подростками, как трава в степи, а у нас в пустыне, как верблюжья колючка в песках – нет времени уже на общение ни у них, ни у нас. Не то, что в детстве…
Слишком резкое отсечение Наталечки от дома. Переход от и до. Очень выявилась быстротекучесть нашей жизни. Потому и случился со мной такой взрыв эмоций.
– Кто дома? – звучал от порога каждодневный вопрос, прибежавшей из школы дочечки.
Каждое утро я иду к Каспию. Сейчас от него слабый ветерок доносит даже до наших двухэтажек запах морюшка. Запахи соленых морских брызг, мокрых мшистых плит на побережье, редкой просоленной полыни – это мы называем запахом моря. Идти к «ближайке» – берег недалеко от поселка всего 10–15 минут, можно босиком по тропинке шероховатой от соли, идти и радоваться жизни. Если бы не частый холодок в груди от мысли, что я должна добиться – суметь упросить Бога, Единственного в таком большом деле Заступника. Тогда я еще не знала, до какой степени грешна: сама не крещеная, детей не покрестила, молитвам их не научила, всего не перечислить.
Знаю всего две молитвы от мамы, а иду и простодушно буду умолять Господа помочь. Больше некого просить.
Все Наташины экзаменационные сессии проходили с моими молитвами. Володины – тоже… Всегда дети получали стипендии, значит, не было переэкзаменовок.
Вовка поступил в институт, ясно, что только с Божье помощью, потому что в нефтяном – сплошная математика, я к ней отношу и физики, и химии, и сопроматы и им подобное, что мне недоступно в жизни. Сочинение Володя только умел писать, как и все в нашей семье. Но 4 по математике в школе – это выучка Розы Булатовны. Ему и помогла на вступительных экзаменах эта четверочка.