А иногда я раздумывала, неужели мы виноваты, что немцы догнали нас, но не перечила маме.
… Колоски на поле собрать после уборки урожая – воровство. Тюрьма.
Но в один прекрасный день народ высыпал на поле собирать обгоревшие колоски. Случайно получилось или кто постарался поджечь стерню после уборки урожая. Мама, Эмма, Люда, я и, наверное, Галька, а то с кем же ее оставлять дома, решились пойти на сгоревший участок поля и ходили, низко наклонившись, и изредка находили горелые колоски.
Вдруг мама ахнула: – Ходит уже! А чтоб тебе!
Да, какой-то мужичок, помощничек «органов» сновал от семьи до семьи.
– Может не подойдет к нам, – надеются старшие.
Мама решает: – Свою фамилию нэ кажить.
Все уставились на меня честную недотепу.
– Нет, нет, – трясу я головой.
И вот, увлекшись работой, я незаметно удалилась от всех. Придумываю себе фамилию. Наконец одна понравилась – Цветкова. Скажу дядьке «Цветкова», – ликую я про себя. Размечталась: была бы правда такая моя фамилия… И Витька не дразнил бы меня: – Расторгуева, что расторговала? А наоборот, завидывал бы… Ой, наступила на огромную колючку! А-а, это «арбузик» – во все стороны толстые шипы. Такие колючки водятся на поле. От них ранка большая, но зато можно вытащить самой. Удалось подцепить верхушку «арбузика» подранными ногтями и вытащить ее. Ура! Еще не перестала дергать ранка, как я заметила почти не обгоревший колосок, а чуточку дальше и другой светленький. Радостно поковыляла за ним. Вот из моих колосочков точно сварим кашу! При мысли о каше противно заныло в животе.
– Нечего думать о глупостях, рано еще, – поругала я себя.
И вдруг над моей головой ласковый такой, слишком ласковый голос:
– Как твоя фамилия, девочка?
Я вытаращила на дядьку глаза. Откуда он взялся? Оглядываюсь на взрослых и прямо чувствую, как там все замерли.
– Расторгуева, – вырвалось у меня после повторного вопроса. Дядька еще более ласково заулыбался:
– А, знаю, знаю… И засеменил дальше.
Мне даже расхотелось каши от этой пшеницы и я, прихрамывая, пошла признаваться. Мама только вздохнула…
На всякий случай я, оправдываясь, успокаивала старших:
– А дядька совсем не страшный, даже добрый.
Так вот, в этот раз обошлось. А может быть, и нет.
Вскоре отец не угодил чем-то оперу, наверное, что-то не дал ему из складика при колонии, где он работал. Мама сокрушалась:
– Пришли, заломили батьке руки… Забрали мучку.
Правда, что не муку, а мучку, маленькая сумочка стояла на припечке. Мама не успела добавить в тесто муки и испекла жидкие оладики.
– Все лето майору корову пасли… и вот тебе, посадил…
Пришли еще раз и переписали наше имущество для конфискации: железную кровать и два низеньких шкафчика. Но соседи Левцовы успели спасти, спрятали у себя единственную ценную вещь, швейную машинку Singer.
Мама настояла, чтобы ее любимой машинке нашли место на телеге среди детей, и она прогромыхала пол страны до Ачикулака, а после войны и до грозненской области.
Забирать наше имущество пришли бы, если бы бедного моего тата посадили в тюрьму. Недавно появилась у нас эта кровать. Ну, что же, будем спать опять на полу. А я спала на лежанке за трубой. Чтобы мне было теплее всех. Но эта с вечера чуть теплая лежанка к утру холодила меня остывшими кирпичами. Но мама думала, что мне тепло и я, конечно, помалкивала.
Да-а, а матрацы? Возьмут вместе с соломой или вытряхнут? Пусть лучше вытряхнут, а то солому попробуй тогда найти… Ну и пусть, на полу спать даже лучше, хоть и холоднее, зато никто не будет скатываться с кровати. Вся семья помещалась на ней.
Я вспоминала, какие мы, оказывается, были богатыми! Я тайком взяла из столика три рубля, большие такие бумажки зеленоватого цвета. Украла или взяла? Некоторое время меня помучил этот вопрос… Но мне казалось, у нас лежит так много денег, а у Таньки пропали в школе 3 рубля. Как она пищала тоненьким голоском: как она скажет об этом маме, как та будет ее ругать…
– Не реви, сбегаем на перемене и я дам тебе денег!
Надо бы сказать кому-то, что я беру для Таньки так много, но мама была где-то далеко, а скорее всего я побоялась, что мама откажет, Танька у нас новенькая, а я ей уже все равно пообещала… На всякий случай оглянулась по сторонам и с мыслью, что я ворую, выхватила из вороха бумажек 3 рубля. Вот именно, из вороха, деньги лежали в беспорядке, поэтому как выяснила позже Эмма, мы и не могли разбогатеть…
Танька ждала меня у акации, на углу дворика. Она заморгала глазами…
– Бежим, а то опоздаем на урок! Да вот они, бери, бери!
Сунула ей в кармашек скомканный трояк, а в руку щепотку жареной кукурузы, которую схватила со сковородки на ходу. Я чуточку побаивалась несколько дней, но никто ничего не заметил, все доверяли друг другу.