И случилось это так быстро, что после я даже засомневалась, произошло ли все на самом деле или я все вообразила в моем одурманенном сознании.
Но я совершенно уверена, что Джесс протянул руку и коснулся моей щеки.
Вот и все. Извините, если вы ожидали чего-то большего. Он просто коснулся моей щеки — насколько я понимаю, единственной части моего тела, на которой не было царапин, синяков и порезов.
Но мне было все равно. Джесс коснулся моей щеки. На самом деле лишь слегка скользнул по ней костяшками пальцев. А потом опустил руку.
— Да, querida, — произнес он. — Я понимаю. — Мое сердце забилось так быстро, что я не сомневалась — Джесс услышит его стук. Думаю, не надо упоминать, что мои ребра при этом очень-очень сильно заболели. Казалось, каждый удар сердца попадал прямо по ним. — И гневался так лишь потому, что не хотел видеть, как с тобой случится вот это.
Сказав «вот это», Джесс указал на мое лицо. Я поняла, что, должно быть, выгляжу просто ужасно.
Но мне было наплевать. Он коснулся моей щеки. Его прикосновение было нежным и, как для призрака, теплым.
Я, наверное, жалкое существо, если простой жест сделал меня такой безумно счастливой?
— Со мной все будет в порядке, — глупо ответила я. — Сказали, что мне даже не понадобится никакой пластической хирургии.
Будто бы парень, родившийся в тысяча восемьсот тридцатом году, вообще представлял себе, что такое пластическая хирургия. Господи, это же надо так испортить все настроение.
Тем не менее Джесс не отодвинулся. Он стоял там и смотрел на меня, словно хотел сказать что-то еще. И я была готова его выслушать. Особенно если он снова назовет меня «querida».
Вот только оказалось, что он никак меня не назвал. Потому что в этот момент в палату влетела Джина с двумя банками колы в руках.
— Знаешь что?! — воскликнула она, в то время как Джесс замерцал, а потом, улыбнувшись мне, исчез. — Я наткнулась внизу на твою маму, и она сказала, что твоя вторая МРТ оказалась нормальной, и ты можешь собираться домой. Она сейчас внизу, заполняет все бумаги. Разве это не здорово?
Я послала ей широкую улыбку, хотя от этого моя рассеченная губа ужасно разболелась.
— Супер!
Джина с любопытством посмотрела на меня и поинтересовалась:
— А чему ты так радуешься?
Я продолжала улыбаться.
— Ты только что сообщила, что я могу отправиться домой.
— Да, но ты выглядела счастливой еще до того, как я это сказала. — Джина прищурилась. — Сьюз. В чем дело? Что происходит?
— О, ничего, — ответила я, все еще улыбаясь.
Рассказ «Мечта каждой девушки»
Вступительное слово от Мэг Кэбот:
Много лет назад первоначальный издатель серии «Медиатор» (тогда я еще писала под псевдонимом Дженни Кэрролл) попросил меня сочинить для их подросткового журнала «Пульс» короткий рассказ о Сьюз Саймон, героине серии. И вот наконец тот давно потерянный рассказ, который по хронологии идет между «Воссоединением» и «Самым темным часом». Наслаждайтесь!
И вот она я, стою в длинном белом платье от Джессики Макклинток с браслетом из орхидеи на запястье. В моих волосах играет лунный свет, вокруг талии обвиваются сильные руки, а мужественный голос нежно шепчет мое имя:
— Сюзанна…
Дыхание моего партнера по танцам нежно овевает мою щеку.
— Сюзанна…
Ага. В моих фантазиях.
В реальной жизни зовущий меня голос ни капельки не был мужественным. Все потому, что принадлежал он двенадцатилетнему мальчику.
— Э-э, Сьюз? Вот, с этими канноли что-то серьезно не так.
Я оторвала взгляд от кружащихся пар и опустила глаза. Вместо горячего красавчика в смокинге, которого я себе представляла, передо мной стоял рыжеволосый сводный брат, державший поднос с итальянскими пирожными.
— Келли жутко злится, — сообщил Док, который всем, кроме меня, был известен под именем Дэвид. — Она говорит, что они вроде как деформированы или что-то в этом роде.
Келли была права. Канноли были деформированы. Как вице-президент десятого класса и не желающий этого председатель комитета выпускного бала десятых и одиннадцатых классов (меня назначили на этот пост, когда никто другой из десятиклассников не вызвался добровольцем), я попыталась сэкономить, используя семиклассников из класса Дока по домоводству в качестве официантов. И вот что я получила за свои усилия: деформированные канноли.
Не то чтобы меня это волновало. То есть если учесть, что я была практически единственной десятиклассницей во всей школе, которую не пригласили на эти конкретные танцы. На танцы, где я была председателем организационного комитета. Какое мне было дело до дурацких закусок?
Ой, ну хватит в самом деле. Мне было до этого дело.
— Сьюз, ты с ума сошла? — Ко мне подошла Келли Прескотт, юбка ее вечернего платья от Николь Миллер сверкала в лунном свете, который заливал внутренний двор миссии с фонтаном. — Ты в самом деле ожидаешь, что люди будут есть вот это?
Я посмотрела на пирожные, которые должны были выглядеть как похожие на трубочки ракушки, но сейчас скорее напоминали крендельки.
— А есть еще канноли, или это последняя партия? — спросила я Дока.
— М-м, — сказал он, нервно поглядывая на Келли, которая, будучи самой красивой девушкой в Кармеле, штат Калифорния, считала нас двоих, простых смертных, совершенными чудиками. По поводу одного из нас она была права. И это был не Док. — Должны быть еще.
— Прекрасно. — Я забрала у него поднос с канноли и обратилась к Келли: — Не беспокойся. Я обо всем позабочусь. Возвращайся к своему кавалеру.
Спутник Келли, президент выпускного класса Грэг Сандерсон, стоял неподалеку под пальмой, высокий и обалденно красивый в своем смокинге. Он был одним из самых привлекательных парней в школе, так что было совершенно логично, что он пригласил Келли на свой выпускной, хотя та и была всего лишь скромной десятиклассницей…
Правда, сделал он это лишь после того, как его изначальная спутница, Черил Маккенна, неожиданно, ну…
Умерла.
Но эй, это же был Грэг. Какая идиотка отказалась бы от предложения пойти на выпускной с Грэгом?
Я скажу вам какая: я. Не то чтобы он меня об этом просил, само собой. Но если бы попросил, мне пришлось бы отказаться. Потому что мое сердце принадлежит другому. Хотя и без толку.
Подарив Келли улыбку, которой она не заслуживала, я быстро унесла негодные пирожные на кухню академии при миссии. В построенной францисканцами где-то лет четыреста назад, во времена, когда стены метровой толщины и огромные дубовые балки над головой не считались элементами декора, миссии, где теперь размещалась школа, обновили всю утварь — и провели электропроводку — так что, войдя на кухню, я увидела свое отражение в гигантском холодильнике «Сабзироу» в дальнем конце комнаты. И увиденное, скажем так, меня не порадовало.
О, с длинным белым платьем все было в порядке. С темными волосами до плеч и браслетом из цветов — который мне купил отчим — я была похожа на девушку из другого времени.
Проблема была в отражении, которое я заметила рядом со своим. И это было отражение кое-кого, кто действительно был из другого времени.
Я быстро обернулась и оказалась с ним лицом к лицу.
— Что ты здесь делаешь?
Я чуть не уронила канноли. Джесс забрал у меня поднос и осторожно поставил его на ближайший кухонный стол.
— Привет, querida, — с улыбкой сказал он. — Я тоже рад тебя видеть.
Улыбка сделала свое черное дело. Улыбка, которая каждый раз, как я ее видела, заставляла что-то внутри меня трепетать.
Потому что хотя Джесс и был мертв вот уже сто пятьдесят лет, он по-прежнему оставался самым красивым парнем, которого я когда-либо видела.
А видела я их много. В смысле, парней. Потому что, как тот мальчик в фильме, я могла видеть мертвых людей.