Вот как должен был проходить наш разговор. Майкл не должен был приглашать меня на свидание. Это не входило в программу. По крайней мере, раньше такого никогда не было.
Я снова открыла рот — на этот раз не от удивления, а чтобы сказать: «Боже, нет, Майкл, извини, но в эту пятницу я занята… и между прочим, каждую пятницу до конца жизни», — когда знакомый голос позади меня торопливо произнес:
— Подумай, прежде чем ответить «нет», Сюзанна.
Я повернула голову и увидела Джесса, сидящего в кресле, с которого встал Майкл.
— Ему нужна твоя помощь, Сюзанна, — поспешно продолжил Джесс своим глубоким низким голосом. — Мальчику угрожает смертельная опасность со стороны призраков, которых он убил — хотя и случайно. И ты не сможешь защитить этого несчастного на расстоянии. Если откажешь мальчику сейчас, то потом, когда ему действительно понадобится помощь, он ни за что не подпустит тебя достаточно близко.
Я сердито сощурилась на Джесса. Разумеется, я не могла ему ответить, поскольку Майкл бы меня услышал и решил, что я разговариваю сама с собой, или еще что похуже. Но мне очень хотелось сказать Джессу: «Эй, а тебе не кажется, что это заходит слишком далеко?»
Однако я не смогла, потому что понимала, что Джесс прав. Держать ангелов под наблюдением можно было, лишь присматривая за Майклом.
Я тяжело вздохнула и выдавила:
— Ладно, хорошо. В пятницу так в пятницу.
Не буду описывать поведение Майкла после моих слов. Рассказывать об этом было бы слишком мучительно. Я пыталась напомнить себе, что Билл Гейтс, должно быть, выглядел в школе точно так же — и посмотрите на него сейчас. Бьюсь об заклад, все знавшие его тогда девушки теперь проклинают себя за то, что отвергали его приглашения на школьные балы или куда там.
Но, сказать по правде, это мало помогало. Даже будь у Майкла Медуччи триллион долларов, как у Билла Гейтса, я все равно не позволила бы ему засунуть язык мне в рот.
В конце концов Майкл ушел, и я угрюмо потопала наверх — ну, после того как выдержала учиненный мамой допрос, которая прибежала, как только услышала, что дверь закрылась, и начала выпытывать, чем занимаются родители Майкла, где он живет, куда мы собираемся в пятницу и почему я совсем не взволнована. Ведь меня же пригласил на свидание мальчик!
Оказавшись наконец в своей спальне, я увидела, что Джина вернулась. Она лежала на тахте, делая вид, что читает журнал и понятия не имеет, где я только что была. Подойдя к подруге, я выхватила журнал и постучала ее по голове.
— Хорошо, хорошо, — захихикала Джина, вскинув руки, чтобы защититься. — Я уже обо всем знаю. Ты согласилась?
— А что мне оставалось? — спросила я, упав на кровать — Он чуть не плакал.
Сказав так, я почувствовала себя предательницей. Глаза Майкла за линзами очков действительно ярко блестели, но я была совершенно уверена, что плакать он не собирался.
— Божечки, — сказала Джина в потолок. — Поверить не могу, что ты собираешься встречаться с ботаником.
— Ага, — согласилась я. — Ну, в последнее время ты тоже не очень-то разборчива, Джи.
Джина перекатилась на живот и серьезно на меня посмотрела.
— Джейк не так плох, как ты думаешь, Сьюз. На самом деле он очень милый.
Я выразила свое мнение по поводу ситуации одним словом:
— Фу!
Рассмеявшись, Джина снова легла на спину.
— Ну и что? Я на каникулах. Да и вряд ли из этого может получиться что-то большее.
— Просто пообещай мне, что ты не собираешься… Ну не знаю. Раздеваться перед кем-то из них или еще что-нибудь.
Джина усмехнулась еще шире.
— А как насчет вас с ботаником? Ты собираешься с ним целоваться?
Я схватила подушку и швырнула ее в подругу. Джина села и со смехом ее поймала.
— В чем дело? — поинтересовалась она. — Разве он не твой Единственный?
Я откинулась на оставшиеся подушки. Снаружи донесся знакомый топот Гвоздика, крадущегося по крыше над крыльцом.
— Какой единственный?
— Ну знаешь, Единственный. Тот, о котором говорила медиум, — пояснила Джина.
Я бросила на нее удивленный взгляд.
— Что еще за медиум? О чем ты?
— Ну как же. Мадам Зара. Помнишь? Мы ходили к ней на той школьной ярмарке в шестом, кажется, классе. Она еще сказала, что ты медиатор.
— О!
Я застыла, боясь, что если пошевелюсь или что-нибудь скажу, то открою больше, чем мне бы хотелось. Джина знала… но совсем чуть-чуть. Недостаточно, чтобы действительно что-нибудь понять.