— Ты ничего не забыл? — Чейз театрально понизил голос до шепота и, не дав нам ответить, продолжил: — Я отлично впишусь третьим. Могу быть кремовой начинкой между коржами вашего тортика, если хотите.
Он издал хлюпающий звук губами, и у меня отвисла челюсть. И что, блядь, на это можно ответить? На самом деле, многие на моем месте согласились бы, но несмотря на все мои грязные мысли тройничок с участием Дэйна казался мне бесконечно непривлекательной идеей.
Я хотел, чтобы он принадлежал только мне.
Мой взгляд метнулся к Дэйну, потому что, возможно, он-то как раз не против.
— Я не очень люблю делиться с другими.
То, как он почти перешел на рык, побудило меня лишь крепче сжать его руку. Черт, это было сексуально.
— Ну, ладно, сволочи, — Чейз вздохнул и разочарованно улыбнулся. — Надеюсь, вы прекрасно проведете время.
Я успел лишь моргнуть, а он уже развернулся и исчез. Дэйн нетерпеливо кивнул в сторону двери.
— Если нас перехватят еще раз, клянусь, я не выдержу и начну раздевать тебя прямо здесь, а потом уложу к себе на колени.
Я рассмеялся, все же подозревая серьезность его намерений. Меня взбудоражила мысль о том, что Дэйн обнажит мою задницу и отшлепает, неважно в какой обстановке.
— Бабулю Меркл удар хватит.
— Бабуля Меркл оценила бы это на пять звезд. Теперь у меня есть мотивация.
— Тогда, какого черта ты болтаешь? Шевелись.
Я потянул его за руку, и мы поспешили к выходу, пока нас опять кто-нибудь не остановил.
6
Дэйн
Если в языке и существует более убедительная комбинация слов, нежели «Хочу, чтобы мне уже кто-нибудь наконец вставил и чтобы задница была разукрашена красными полосками, как рождественская карамель», я такую не знал.
Мы чересчур медленно продвигались к моему дому: Коул хотел вернуться в отель за набором тростей. Но я сказал, что у меня есть все необходимое. Безудержное желание в глазах моего друга было самым возбуждающим зрелищем, что я наблюдал в последнее время. Его рука крепко сжимала мою, в нашей спешке сквозило какое-то отчаянье. Прорываясь сквозь поток пешеходов, мы мчались к моему дому на углу улицы в конце квартала.
Как только за нами закрылись двери лифта, я прижал Коула к стене, вздернул вверх его руки и пригвоздил их к холодному металлу, переплетая наши пальцы. Коул хрипло дышал от возбуждения и бесстыдно толкался в меня своим стояком.
В голове всплывали давно забытые фантазии юности, волнами подстегивая либидо, и я едва не зарычал, когда Коул в очередной раз резко выдохнул и вжался в меня пахом.
— Поцелуй, — потребовал он.
Отпустив его запястье, я провел ладонью вдоль руки и сомкнул пальцы на открытом и беззащитном горле. Чуть сжав нежную кожу, я почувствовал, как Коул сглотнул.
— Блядь. Прошу, — простонал он.
Под давлением губы приоткрылись, и я склонился над ними, намереваясь сожрать его, зацеловать со всей животной страстью, которая копилась во мне годами. Глаза Коула были широко распахнуты, тонкие края голубой радужки окаймляли блестящие черные зрачки, налитые похотью. Он снова выругался и застонал. Но в последнюю секунду я замедлился — вместо того, чтобы выпить дыхание Коула жадными глотками, как требовало бушующее во мне пламя, я нежно коснулся его губ, осторожно пробуя. И когда он ответил мне, все мое нутро расплавилось, а колени ослабли.
В старшей школе я часто думал о том, каково это — целоваться с Коулом. Складируя свои грезы где-то в глубине сознания, я мысленно обводил взглядом линию его рта и воображал вкус его улыбки. Целых полгода я дрочил на то, что разворачивалось сейчас в реальности, а потом мое воображение свернуло на более низменный и грязный путь. Впрочем, с годами эта юношеская фантазия не померкла. Я подумал, как изменилась бы моя жизнь, будь я тогда смелее.
Дыхание Коула сбилось. Сминая ткань, он вцепился в мою рубашку и скользнул языком навстречу моему. Я с силой вдавил Коула в стену, но поцелуй вышел теплым, влажным и неспешным. А потом добавились новые звуки. Шорох ткани под ногтями Коула, сдавленный вдох, когда я опустился губами к шее и схватил за талию, чтобы прижаться к бедрам и потереться своим возбужденным членом о его эрекцию.
— Боже, как хорошо. Надо было сделать это еще вчера вечером. — Коул резко втянул воздух, когда я прикусил его ключицу.
— Согласен.
На самом деле мы опоздали лет на десять. Но я не собирался причитать и предаваться сожалениям.
— Правда?
— Да. Я хотел тебя.
В старших классах я не замечал за Коулом ни малейшей заинтересованности во мне и не предполагал, что мог будоражить его сознание на протяжении многих лет так же, как он мое. Конечно, это все уже не имело значения, потому что сейчас он оказался у меня на крючке, и я намеревался взять свое. Он хотел грязно, извращенно и низменно? Мне есть что предложить ему.
От лифта мы наощупь добрались до двери, и я практически втолкнул Коула в квартиру.
— Неплохая берлога, — пробормотал он, застыв на пороге, и я врезался в его спину. Окинув взглядом апартаменты, Коул развернулся и, дернув свой галстук-бабочку, притянул меня ближе. — Ты ведь юрист, верно?
— М-м. — Он прихватил зубами мою губу, и то, что должно было звучать как «да», растворилась в стоне. Я вытащил рубашку из его брюк и провел ладонью по теплой спине.
— Отец всегда хотел, чтобы я отучился на юридическом — о, да — следовало его послушать. — Коул запустил пальцы в мои волосы, рассылая всполохи дрожи по всему телу. — Больше шансов найти работу. Хорошая квартира. Ох, черт, — выдохнул он, когда моя рука скользнула под резинку его белья.
— Я явно переплатил за нее. Но вид шикарный.
Мой напряженный пах огладила чужая ладонь, но я прижал Коула к спинке дивана и, поймав его запястье одной рукой, другой обхватил подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Хочу знать, что ты купил в «Диком Эйсе».
Коул вызывающе уставился на меня.
— Я ничего не покупал.
— А я уверен в обратном. Когда мы туда вошли, ты пускал слюни, как Чарли на шоколадной фабрике Вонки.
— Тебе не скажу, — пытаясь меня отвлечь, Коул сжал мой член через брюки.
— Может, и не скажешь. Но покажешь.
Прежде чем посыпались возражения, я чмокнул Коула в губы и потащил его в спальню, усмехнувшись, когда по дороге мы врезались в дверной косяк.
У меня были грандиозные планы, так что я решил не торопиться и сбавить обороты. Терпение — одна из моих сильных черт. Ничто не приносит мне большего удовольствия, чем старый добрый контроль над оргазмом партнера. Я собирался насладиться тем, как слой за слоем сниму с Коула одежду, как постепенно обнажу все то запретное, что он таил в себе, пока от нас не останутся лишь первобытные инстинкты и влажная плоть. Отступая, Коул наткнулся на кровать, но вместо того, чтобы с удобством сесть и начать раздеваться, он рухнул на постель, потянув меня за собой.