Инди удивленно поднимает брови. — Может быть его добавили к нам, чтобы уравнять, — предполагает она. — Двое умных, один тупой.
— У нас есть груз для этой тренировки? — спрашиваю я.
— Медицинские препараты, — говорит Инди.
— Какие? — спрашиваю я. — Они настоящие?
— Я не знаю, — отвечает она. — Все кейсы заперты.
***
Спустя какое-то время Инди поднимает нас в небо, компьютер на панели управления начинает выплевывать программу полета.
Я вытягиваю ее и читаю.
— Что там говорится? — спрашивает Инди.
— Город Грандия, — читаю я. Не Центр.
Но Грандия находится в том же направлении. Может быть, мы могли бы пролететь мимо нее и добраться до Центра.
Я ничего не говорю Инди, не сейчас.
Мы оставляем позади темные территории у подножья гор, где расположен наш лагерь, и парим над городками на окраинах Камаса.
Затем летим над самим городом. Видим реку, протекающую через Камас и высокие здания, такие как мэрия. Кольцо из белых цепей вокруг них.
— Как давно это появилось? — спрашиваю я. Я не летал над городом почти неделю.
— Я не знаю, — отвечает Инди. — Можешь мне сказать, что это такое?
— Это похоже на стену, — говорю я. — Она окружает Сити-Холл и некоторые другие здания.
Тревога во мне нарастает. Я не отрываю глаз от панели управления, борясь с желанием посмотреть на Инди.
Почему стена окружает центр Камаса? Раньше нас с Инди никогда не ставили в пару для полетов. Почему именно сейчас?
Именно так чувствовали себя Кассия и Ксандер, когда узнали, что они Обрученные? Это не может быть правдой. Мы совершенно разные. Как это случилось?
Мысли Инди, должно быть, следуют за моими. — Восстание поставило нас в пару, — говорит она. И когда Камас исчезает позади нас, она наклоняется ближе, чтобы прошептать мне. — Это не тренировка, — произносит она. — Это начало.
Кажется, она права.
Глава 4. Ксандер
Врач заканчивает обследование мальчика и встает. — Ваш сын в стабильном состоянии, — объясняет он родителям. — Мы встречали эту болезнь раньше. Люди становятся вялыми и впадают в кому. — Он указывает на других врачей, которые выходят вперед с носилками для ребенка. — Мы сейчас же доставим его в медицинский центр, где сможем дать ему наилучший уход.
Мать кивает, ее лицо бледное. Отец встает, чтобы помочь с носилками, но врачи окружают его. — Вы должны пойти с нами, — говорит врач родителям мальчика. Он также указывает на нас, чиновников. — Вы все должны быть изолированы в качестве меры предосторожности.
Я бросаю взгляд на чиновницу Лей. Она сейчас смотрит в окно, в направлении гор. Я заметил, что люди из этой провинции делают так. Они всегда смотрят на горы. Может быть, они знают что-то, чего не знаю я. Может быть, Лоцман там?
Я хотел бы сказать родителям мальчика, что все будет хорошо. Страх на их лицах говорит мне, что они не являются членами Восстания. Они не знают, что есть Лоцман или лекарство.
Но оно есть. Я в этом уверен. Восстание давно наметило план:
Чума проникает в регионы уже в течение нескольких месяцев. Общество сумело сдержать болезнь, но в один прекрасный день все рухнет, и Общество уже будет не в состоянии остановить распространение этого заболевания. В этот момент граждане узнают то, о чем раньше только предполагали: существует заболевание, от которого у Общества нет лекарства.
Когда чума прорвется, это будет началом для нас.
Я часть второй фазы Восстания, и это означает, что я должен ждать, пока не услышу голос Лоцмана, прежде чем начать действовать. Когда Лоцман заговорит, я немедленно сообщаю об этом в главный медицинский центр. Я не знаю, на что похож голос Лоцмана, но мой связной заверил, что я узнаю его, когда придет время.
Это будет даже проще, чем я думал. Общество собирается поместить меня на карантин. Я буду готов и подожду, когда Лоцман, наконец, заговорит.
Врачи передают нам маски и перчатки, прежде чем мы поднимемся на аэрокар. Я натягиваю маску на лицо, хотя знаю: меры предосторожности не нужны для меня. Я не могу заразиться чумой.
Это еще один эффект, производимый действием таблеток, изготовленных Восстанием. Они не только делают нас невосприимчивыми к красной таблетке, они также дают нам иммунитет к чуме.
Ребенок плачет, когда на него надевают маску, и я гляжу на него с беспокойством. Он может заболеть, так как мог заразиться прежде, чем мы успели дать ему таблетку.
Но даже если он заболел, напоминаю я себе, у Восстания есть лекарство.