— Его зовут Кадир, — сказала я. — Он говорит, что, если будете крепко держать его и сжимать ногами бока, он не даст вам упасть.
— Да, я постараюсь, — сказал доктор Хассан.
Я хотела отойти, но Тиа предложила предупредить его.
— Тиа говорит, что шляпу лучше спрятать в сумку. Если вы потеряете ее в пути, то уже не сможете вернуть.
— Я запомню, — он сказал это, снял драгоценную шляпу, провел ладонью по густым белым волосам и серьезно задумался.
Я схватилась за гриву единорога и относительно легко забралась на его спину.
«Ты меня совсем не помнишь, Лили?» — спросил зверь, когда я устроилась.
«Нет, мне жаль».
«Мне тоже жаль. Мне нравилось наше совместное время».
«Я не сомневаюсь», — сказала я.
«Зато можно произвести первое впечатление во второй раз».
Единорог встал на дыбы, ударил воздух сияющими копытами и побежал к бреши в дереве. Она была слишком узкой для него, но, когда я подняла руку, чтобы спастись от удара, мы уже пробрались внутрь.
Все перевернулось, словно мир стал черно-белой фотографией. Яркий пейзаж со сладостью утра стал холодным и тусклым. Словно все целое и хорошее в мире пропало, остались только нежеланные кусочки. Мы бежали по роще деревьев, но вместо лиственных вершин, стволы были голыми, похожими на скелеты, тянулись вверх, словно молили холодную голубую луну о смерти.
Где были посевы фермы, я заметила поля крови, что были единственным цветом в тусклом пейзаже. Мы приближались, и оказалось, что там алые крохотные цветы, но от этого мне лучше не стало. Эшли и Тиа тоже были встревожены. Пошел мелкий снег, но не таял на теплой коже, а обжигал, как пепел.
«Единорог, что это за место?» — спросила я, пугаясь того, что не слышала птиц или шелест листьев. Лес был тихим, это место словно окутывала полночь, где ходили только мертвые.
«Зови меня Небу, — ответил жеребец. — Обычно я не выбираю этот путь, но он для вас короткий. Я подумал, что лучше выбрать Менее хоженые тропы, чтобы избежать ненужного внимания».
Менее хоженые тропы. Жуткое предчувствие охватило меня, ощущение лезвием пронзало живот. Я поежилась, боясь того, что впереди. Холод проникал в кожу, я подняла капюшон, поблагодарив Эшли за идею.
Хассан и бабушка молчали, двигаясь по бокам от меня. Даже мои внутренние спутники молчали. Мы ехали без отдыха несколько часов. Наконец, когда я подумала, что Небу стоит остановиться для перерыва, он сообщил, что мы близко. Тропа сузилась, деревья вокруг были покрыты мхом, переплетали ветви над головами все сильнее, пока мы не перестали видеть мутное небо.
Мы двигались по темнеющему проходу. Изогнутые ветви деревьев торчали, как острые выпирающие зубы, от этого тусклая тропа казалась открытой пастью голодного монстра. Мы бросились в центр пасти и ударились о барьер.
Мы оказались на другой стороне, и я ощутила тепло солнца раньше, чем что-либо увидела. Оно ранило холодную кожу, но эта боль была хорошей, я словно погружалась в слишком горячую ванну. Притяжение изменилось, мы попали в утреннее небо, и я поняла, что мы были высоко над Египтом, и мы падали.
Ветер окружил меня, и я слышала крики бабушки и Хассана. Небу развернул тяжелые крылья. Мы выровнялись, и Эшли завопила с такой радостью, что я была готова отбросить страх и наслаждаться полетом вместе с ней, хотя бедра горели от того, как крепко я сжимала бока Небу. Я не знала, смогу ли распутать пальцы и его гриву.
Хассан, похоже, давал указания своему единорогу, потому что мы развернулись на восток, где солнце только пересекло горизонт, окрашивая мир в розовый и оранжевый. Мы опустились на песок пустыни вдали от современных городов Египта. Огромные резные камни усеивали землю, раньше там мог быть храм. Они были навалены, как кусочки разбитого пазла, их секреты были давно забыты и пока не были обнаружены.
— Где мы? — спросила я, пытаясь прогнать дрожь в ногах. Даже опытная бабушка была потрепана после поездки.
Хассан так хотел отвести нас, куда нужно, что упал со своего единорога. Мы помогли ему встать, и он робко посмотрел на бабушку, а потом ответил:
— Мы в старом заброшенном храме в сорока пяти минутах от Луксора. Я принес мальчиков сюда и собирался переместить их в убежища, но не успел. Вы ведь знаете, — он многозначительно посмотрел на меня, — у нас были дела в последнее время.
Он опустил сумку у еще стоящей прямо части. Она упала на песок, как комок теста на доску с мукой. Пыль поднялась облаком, тихо упала вокруг нас, припорошив нашу обувь. Как только он открыл сумку, он вытащил шляпу и водрузил на голову.
«А ты молодец», — сказала я Тие.