Я осторожно вытащила камень и спрятала в колчан. Я знала, что должна ощущать укоры совести за отношения с Ахмосом, но этого не было. Девушка, любившая Амона, ушла. Может, навеки. Я провела руками по телу и волосам, с удивлением обнаружила, что они ниспадают на спину, а не сложно заплетены наверху, как любила Эшли.
Радуясь, что я снова сухая и согревшаяся, я направилась к Ахмосу, меня неудержимо тянуло к нему. Все части моего нового я двигались к нему. Я была железом, а Ахмос — моим магнитом.
Когда я добралась до него, я обвила руками его пояс и прижалась щекой к спине.
— Барьеры пали, — тихо сказал он, обхватив мои сцепленные ладони и прижимаясь к ним.
Я повернула лицо, уткнула подбородок в его спину.
— Что это значит?
— То, что я не могу управлять бурей, означает, что Сетх или его приспешники захватили эту землю. Путь больше не будет простым. К счастью, мы почти готовы покинуть этот мир.
Я сказала, фыркнув:
— То есть то, через что мы прошли, было простым?
— Относительно всего остального.
Словно доказывая его слова, ветер взбесился. Он выл в пещере, словно там был сорвавшийся с цепи дикий зверь, о край пещеры билась небольшая лавина камней. Я вспомнила луну в темном ореоле, и меня охватил страх. Я надеялась, что луна предупреждала только о буре. Я не хотела думать о том, что у меня могут забрать Ахмоса. Мои кулаки сжались на его животе. Я не позволю этому произойти.
— Такой ветер ничего хорошего не предвещает, — тихо прошептала я, но потом поняла, что мысль была не моей. Это была Эшли. Мы снова сливались.
— Точно, — рассеянно сказал Ахмос, глядя на бурю. Он обхватил мою ладонь и притянул к себе спереди. Моя голова оказалась под его подбородком. Руки все еще обвивали его пояс. Он рассеянно гладил мои волосы, его пальцы проникали сквозь них и ласкали нежную кожу шеи.
Молния била снова и снова, озаряя пейзаж жестокими вспышками. Я посмотрела на землю, а потом на него. Когда свет упал на его лицо, тень на миг затмила черты Амона, и он стал похож на своих мертвых братьев. Все еще красивый, но с темными впадинами, что делали его похожим на соблазняющего демона, выбравшегося из гроба для того, чтобы найти ту, кого он унесет с собой в могилу.
Он посмотрел на меня, даль его взгляда и тревога растаяли, пока не осталась только яркая и холодная удовлетворенность.
— Идем, любимая, — сказал он. — Мы ничего не можем сделать, пока бушует буря.
— А если она не утихнет?
— Я ощущаю ее силу. Буря продлится до утра. Мы отдохнем и отправимся в путь завтра. Небу уверяет, что мы близко к точке перехода.
Я кивнула и прошла за ним в пещеру. Единороги спали, стоя рядом друг с другом, повернувшись так, чтобы один стоял головой в одну сторону, а другой — в противоположную.
— Почему они так спят? — спросила я.
— Они охраняют разные направления. Так никто не проберется мимо них.
Ахмос устроился у стены пещеры, накрылся своим плащом, и места хватило бы нам обоим. Я села рядом с ним, опустила голову на его плечо. Даже сейчас я ощущала напряжение его мышц под туникой. Сияющие камни сияли как олово, мягкий свет исходил от шерсти и грив единорогов, и пещера была укутана романтической мягкостью.
Моя голова сонно кивала, мысли стали рассеянными, но я не сдержалась и посмотрела на прекрасные черты мужчины, державшего меня так, словно я была самым ценным сокровищем в мире. Наконец, я оказалась в тихом пространстве между пробуждением и сном и услышала тихие голоса. Они успокаивали меня. Я словно засыпала, пока кто-то любимый читал сказку.
— Вам обеим нужно отдохнуть, Эш, — сказал Ахмос.
Я видела его, слышала, ощущала прикосновение, но знала, что он смотрит не на меня.
— Знаю, — сказали мои губы. — Просто… просто мне нужно кое-что знать.
— Что же?
— Кого ты любишь?
Я посмотрела на Ахмоса и увидела его сияющие лунные глаза. Они казались далекими, словно он утаивал секреты, но это могло мне только казаться.
— Что ты хочешь узнать, Эшли?
— Вопрос простой, красавчик. Я спрашиваю, кого из нас ты любишь? Тию, Лили или меня?
— Мои чувства должны ограничиваться только кем-то из вас?
— А наши? Я думала, ты не собираешься делиться с братьями.
Его тело напряглось на миг, выражение лица стало мрачным, как море перед бурей. Я поежилась. А потом, так же быстро, как буря поднялась в нем, она утихла, и поверхность стала спокойной.