Астен открыл оставшиеся сосуды, а потом вытащил другой предмет и отдал Амону. Предмет был крупнее сосудов.
Эшли посмотрела на Ахмоса с вопросом на лице.
— Путы Амона не поддавались, так что волосы я получить не смог. Было проще просто принести его ладонь, — закончил Ахмос с виноватой гримасой.
— Его… ладонь? — пролепетала Эшли. Ей было не по себе, это ощутили все мы. Мы с долей ужаса смотрели, как Амон поднимает свою ладонь в бинтах мумии, не пугаясь своей бывшей конечности. Его рука поднялась в воздух и закружилась, напомнив о декорации для Хэллоуина, а потом взорвалась пылью. Сияющий порошок закружился в вихре света.
В этот раз шар света был золотым. Он разорвался лучами, которые приняли грубый облик человека, каждый луч сверкал все ярче, и Эшли пришлось отвернуться. Когда свет рассеялся, появилось другое тело. Золотой мужчина, которого я не могла видеть, шагнул к нему.
Из глубины, где я пряталась, я смотрела на тело и видела точеную челюсть и четко очерченные губы. Его сильная грудь была обнаженной, как у Астена, кожа была гладкой и золотой. Темные ресницы задевали щеки. Когда он сделал первый вдох, рот приоткрылся. Яркие ореховые глаза открылись. И тут же посмотрели на меня. Я дрожала, аура вокруг него стала ярче, снова заливая его облик солнечным светом.
Его плечи заметно опустились. Но через миг колебаний он приблизился и протянул руку.
— Юная Лили? — спросил он. — Ты пойдешь со мной?
Эшли нравился Амон, и она с готовностью приняла бы его помощь, но я задержала ее, зная, что он спрашивает не ее.
«Позволь мне», — тихо сказала я ей.
Моя ладонь обхватила его, и этого пожелала я сама. Он поднял меня на ноги, кивнул братьям, которые вглядывались в нас. Амон попросил идти с ним. Он отпустил мою ладонь, и я предположила, что он пытался сделать так, чтобы я чувствовала себя комфортнее.
Я шла за золотым мужчиной, он вел меня дальше от ямы, где уснул змей. Мы обходили камни и арки, пока не оказались достаточно далеко от его братьев, чтобы побыть наедине. Конечно, мы не были одни, я не была одна, но это было ближе всего к личному разговору в таких обстоятельствах.
Он остановился и повернулся ко мне, и первые его слова были не такими, как я ожидала.
— Я скучал, — сказал он, проведя кончиком пальца по моему лбу, убирая выбившиеся пряди. Что-то во мне дало трещину. Внутренняя стена, которую я выстроила между нами.
Я сглотнула и склонила голову, пытаясь понять, что сказать.
— Но ты видел меня, — пролепетала я, — в моем сне.
— Да, но это не одно и то же. Все было не так.
— А как было раньше? — спросила я и задержала дыхание, ожидая ответ.
Он ответил не сразу. Вместо этого он прижал ладонь к груди и что-то вытащил. Оно сияло не таким цветом, как его кожа.
Я охнула.
— Это… твое сердце? — спросила я в потрясении.
— Нет, — просто ответил он. — Это твое… твой скарабей сердца. Если хочешь знать, как было раньше, возьми его. Тебе нужно только обхватить его ладонями, и он восстановит все утраченное.
Мои пальцы потянулись почти сами по себе, но я отдернула руку. Два голоса в моей голове молчали. Они ждали моего решения.
— Зачем? — мой голос дрогнул. — Зачем ты хочешь, чтобы я вспомнила? — я отвернулась от него, незащищенная, уязвимая.
— Потому что, нехабет. Страхи нужно преодолеть. Уасрет родилась. Я не позволю тебе отдать себя для нее снова, пока ты не вспомнишь все, — он опустил ладонь на мое плечо. Тепло и любовь трепетали во мне. — Потому я отослал ее, хотя знал, что навредил всем вам, — мой желудок сжался, конечности дрожали. — Прошу, Лили, — сказал он. — Знаю, это больно. Мне тоже больно от мысли, что мы можем потерять.
Я повернулась лицом к нему, и его ладонь скользнула по моей руке и обхватила мою ладонь. Он продолжал:
— Ты не видишь, нехабет? Мне нужно знать, какой путь ты выберешь, потому что я решил идти по нему с тобой. Если тебя попросят отдать всю жизнь ради блага космоса, тебе придется отдать все. Только ты можешь понять, что для тебя важнее.
Страх и боль, что тянули мое сердце вниз, как камень, как что-то безжизненное, таяли от его слов. Его принятие меня ласкало мою душу. Амон был состраданием и любовью. Это освобождало. Он поддержал бы все, что я выберу.
Я глубоко вдохнула, ощутила его запах и шагнула ближе. Проведя ладонью за его шеей, я притянула золотого бога к себе и прижалась губами к его губам. Свет наполнил меня, его солнечные губы прижимались к моим. Я провела ладонью по его руке, разжала его пальцы и опустила ладонь на скарабея сердца. Наши ладони сцепились, ветер ворвался в мой разум.
Меня заполнили воспоминания. Я видела все сразу — всю боль, всю радость, все торжество, все потери. Кульминацией была преисподняя, последний сон, где я оставила его и ушла.
Мы были разделены снова. Богам хватало того, что я спасла Амона, вернула его в загробный мир. Они не видели причины для нас оставаться вместе, но дали нам еще мгновение. Один шанс, чтобы выразить безграничную любовь. Один шанс попрощаться.
Я сказала Амону, что не забуду его, и я не забыла. Я просто заперла все, что к нему чувствовала, в своем сердце, спрятала и вложила в его ладони. Я знала, что после этого, даже если боги используют меня для своих целей и выбросят, даже если я погибну, у Амона останется хотя бы часть меня. Я надеялась, что мы найдем друг друга снова. И я считала, что наше воссоединение произойдет в загробном мире.
Он думал, что боги были в ответе за нашу разлуку, за кражу наших снов. Мы не могли видеть друг друга после того раз, несмотря на нашу связь. Но Амон понял, что причиной были не боги, а я. Я сделала это с ним. С нами.
Я не жалела. Он был прав, я переживала из-за Уасрет. Я боялась, что, потеряв себя, потеряю и его. Я знала, что могло произойти, если он решит остаться со мной во время грядущих испытаний. Я думала, что, забыв его, отдалившись от него, я смогу уберечь его и нашу любовь. Или мне, когда я забуду себя, будет проще смириться с переходом, когда появится Уасрет. Как я могла по своей воле отдать то, что было у меня с Амоном? Это было трусливо, но тогда я видела только такой выход.
Поцелуй закончился, но я придвинулась еще раз и поцеловала его быстро, нежно, извиняясь за содеянное. Когда я открыла глаза, золотое сияние угасло, и я смогла увидеть лицо того, кого любила.
— Прости, — сказала я со слезами на глазах. — Ты прав. Мы должны были сделать это вместе.
— Нам не дали много времени на разговор, — сказал он. — Но знай, юная Лили, что я с тобой, что бы ты ни выбрала, — сказал он, гладя мою щеку. — Если захочешь убежать от этого, от их ожиданий, мы убежим.
— Нет, — ответила я. — Не сейчас. Мне нужно сначала поговорить с Тией и Эшли. А потом с Астеном и Ахмосом. Ситуация касается всех нас теперь, — сказала я, прижимаясь лбом к его лбу. Я сжала его пальцы на скарабее моего сердца. — Сохранишь его? — спросила я, не зная, хотел ли он этого после всего, что произошло.
— Буду хранить всегда, — сказал он и прижал скарабея к груди. Его кожа поглотила его, и, когда он пропал, Амон обвил меня руками.
— Научишь меня потом этому трюку, — сказала я, прижимаясь щекой к его твердой обнаженной груди, слушая его биение сердца. Мы стояли так пару мгновений, а потом я отошла и протянула руку. Он обхватил мою ладонь, и мы пошли обратно к остальным.
Две пары глаз посмотрели на мое лицо, а потом на наши ладони.
— Она помнит, — рассказал им Амон.
Астен кивнул с нечитаемым выражением лица.
Ахмос хмыкнул, отвернулся и собрал вещи, которые принес с собой. Когда он вручил мне лук и колчан, не глядя на меня, было больно. Он был важен для меня. Я любила его. Но я любила и Амона с Астеном. Все запуталось, было сложно отделять свои чувства от чувств Тии и Эшли, особенно после того, как мы смогли стать Уасрет.
Амон отказывался отпускать мою руку и поручил Ахмосу вести нас. Он следовал обратно по нашему пути к пещере, куда мы попали из колодца. Астен прошел мимо нас и слабо улыбнулся мне, приподняв уголок рта. Казалось, все остальное его счастье угасло, и только это он смог выдавить. Он кивнул мне и догнал своего крупного брата.