«Ты должна помочь нам, Лили».
«Я не знаю, что делать».
«Соедини разум с нашими», — посоветовала Эшли.
Я не понимала, что от меня хотят, но попыталась сделать то, что они просили.
Тиа сосредоточенно вдохнула, и что-то во мне изменилось. Я словно скрестила руки на груди и упала спиной вперед, доверяя Тие и Эшли ловить меня. Они обняли меня так крепко, что я не знала, где заканчиваюсь я, а где начинаются они.
— Приди к нам, Тот, кто опустошает мочевой пузырь по ветру!
Ветер пролетел по кухне. Я ощутила, что тьма близко, как ощущала приближение бури. Воздух покалывал. Пахло серой, углями и озоном. Пахло врагом. Появилась темная тень, щелкнули челюсти, хриплый голос прошипел:
— Чего желаете?
Бабушка вскрикнула, Оскар обвил ее рукой, оттаскивая. Он встал перед ней.
Я не помнила, что это существо сделало нам, но помнила вкус его зла, медный привкус крови, которую он пролил.
— Ты нам служишь? — осведомились мы.
— У меня нет выбора, кроме как делать то, что вы попросите.
— Ты видел свою бывшую госпожу? — спросили мы.
— Ни разу после вашего исчезновения, — голова существа стала дымом и появилась под новым углом, он смотрел в сторону.
— Что такое? Расскажи мне, что ты знаешь.
— Королева жива. Она с Темным.
— Пожирательница присоединилась к нему.
— Да-а-а, — протяжно произнес он.
— Ты знаешь об их планах?
— Только слухи.
— Какие?
— Они охотятся на вас. Они найдут вас, навредив тем, кого вы любите, — ответил он.
Разум разбился на части.
— Астен! — закричала Тиа.
Тень рассмеялась.
— Прощай, богиня.
— Я… я приказываю тебе остаться! — крикнула Тиа.
— Ты выпустила поводок, — он щелкнул челюстями. — Беги, маленькая богиня, ведь мой укус страшнее моего лая.
Существо бросилось на меня с острыми когтями, но мы отпрянули. Эшли мысленно подавила Тию, вернула ее на место. Мы снова сцепились и общим голосом приказали адской гончей уйти. Он пропал, растаяв, когда попытался броситься на Оскара, раскрыв пасть.
— Это было интересно, — сказала бабушка, пока два других разума медленно отпускали меня.
— Если вы имеете в виду смертельно опасно, то да, это было интересно, — сказал Оскар. — Эшли, похоже, была права. Сила имен здесь замешана.
— Похоже на то, — бабушка добавила. — Это не все?
— Еще упоминаются валькирии, — сказал он и начал читать. — Они пересекают воздушный океан. Три девушки входят, но она едет вперед, белокожая под шлемом, солнце блестит на ее копьях. Лошади дрожат, с их грив на долины падает росой красная кровь, — он поднял голову. — Похоже, они едут на крылатых лошадях среди облаков, а потом в бою выбирают, кто будет жить, а кто умрет.
— Возможно, вы говорите о единорогах, — сказала Тиа.
— Единороги? — спросила бабушка с потрясением. — Куда еще дальше?
— Боюсь, дальше может, — сказал Оскар. — Здесь есть отсылка к трем вещим сестрам из пьесы «Макбет» Шекспира. Упоминается строка «Зло станет правдой, правда — злом».
Я вдруг вспомнила день, когда обедала с девушками из комитета. Я звала их странными сестрами. Забавно. Оказалось, что странной все время была я. А потом память сотряс блок, словно ударило током. Почему-то я была напряжена во время встречи, я была в музее в тот день, чтобы выбрать колледж. Что-то помешало встрече, я вышла. На этом воспоминание обрывалось. Как бы я ни пыталась, я не могла найти пропавший фрагмент.
«Я не могу помочь, — сказала Тиа. — Я могу делиться только тем, что ты мне рассказывала, и нашими общими воспоминаниями. Но, подозреваю, что не видишь ты Амона».
«Мумию?».
«Да. Ты его любишь», — сказала спокойно Тиа в моей голове.
«Люблю?».
Такое было возможно? Я влюбилась в того, кого спасала? Я не могла представить, как рискую из-за кого-то жизнью. Особенно, из-за мумии. Это пугало.
— Итак, все не такое, каким кажется, — перебила мои мысли бабушка.
— Это очевидно, — сказал Оскар.
— Тогда с чего нам начать? — спросила бабушка.
Оскар сжал губы и прищурился, разглядывая меня, словно оценивая заслуги любознательного ученика.
— Мы ничего не можем поделать с памятью Лили, только дать ей время. Пока она приходит в себя, я предлагаю обучать девушек использовать силу имен и оттачивать их остальные навыки. Когда она будет готова, она сможет призвать братьев, как сделала это с гончей. Без Глаза Гора они никак не смогут возродиться сами, а Амон такой шанс не получит еще тысячу лет.
— Мы не можем просто вызвать их из загробного мира? — спросила Тиа.
Оскар покачал головой.
— Их тела и души соединены, они не могут покинуть то царство. Но вы вызвали гончую, а у нее было физическое тело за дымом. Уверен, вы сможете и пробудить их.
«А если не сможем?» — подумала я.
— Лили сомневается в нашей способности сделать это, — объяснила Тиа.
Оскар склонился и убежденно заговорил:
— Я уверен, что, если мы как-то сможем пробудить фурий в вас, мы найдем ключ к этой двери.
Может, этот ключ отопрет и мои воспоминания. Но, хотя я хотела вспомнить, часть меня боялась. А если я не смогу сделать то, что они ожидали? А если я не была готова? А если я разрушу мир? А если враг, что был близко, которого я чувствовала так же, как присутствие Тии и Эшли, найдет нас? Теперь даже ферма бабушки не была безопасной.
Я размышляла о том, какая помощь мне нужна, и сжимала кулаки, ногти впивались в ладони. Когда я выпрямила пальцы, я увидела улыбки-полумесяцы на коже, насмехающиеся надо мной. От мысли о пробуждении братьев мое сердце сжалось, кожу головы покалывало. Я не знала, хорошо это или плохо, но в одном была уверена: моя жизнь изменится навеки. Я была так поглощена тревогой, что не заметила, что кулаки сжимала не Тиа.
3
Тренировки помогают… наверное
Прошла неделя, а память так и не вернулась. Не вернулись те воспоминания, на которые все надеялись. А все, казалось, зависело от них.
Хассан не спешил рассказывать мне, как пробудить мумий, ведь я не понимала, что делала. Скорее всего, их призыв отличался от призыва адской гончей. Я должна была знать их — вспомнить — чтобы попытаться и рискнуть. Он переживал, что, если я не справлюсь с заклинанием, я запру их навеки в загробном мире, и это ухудшит ситуацию. Он не верил, что я достаточно сильна, чтобы победить то жуткое зло без их помощи. И он не хотел, чтобы я — точнее, видимо, мы — шли не подготовленными.
Что-то было не так с моей — нашей — силой. По их словам.
Проблема была в том, что, что бы они ни делали, какие бы упражнения не повторяли, как бы ни описывали мои поступки в прошлом, память не возвращалась. Я помнила родителей, окончание старшей школы, поступление в колледж, бабушку, даже музей. Но я не помнила ничего о Египте, и, честно говоря, если бы не безумная львица, которая часами говорила мне о том, как мы оказались в одном теле, или еще более безумная фейри, постоянно общающаяся со мной, я бы спряталась в комнате под одеялом.
Было странно делить голову с другими. Даже во время обычных занятий они делились мнениями. И они могли спорить почти обо всем. Вскоре они поделили обязанности. Эшли собирала яйца, помогала бабушке на кухне, делала записи с Хасаном, а еще была и одевала мое тело. Пока она приводила нас в порядок, я кривилась, не узнавая себя в зеркале. Было жутко смотреть на себя, видеть, как в ответ смотрят твои глаза. О, глаза-то были моими, но свет в них был чужим. И выражения лица были не теми. Это не было похоже на одержимость из фильмов ужасов, но все равно считалось одержимостью.
Я отступила дальше. Порой проходили часы, и я не помнила, как оказалась в амбаре или на тренировочном поле. Когда наступал черед Тии, я не интересовалась происходящим. Она отвечала за физические тренировки, еду (это она делала с радостью), а еще, что странно, она доила Босси.
Я не только теряла себя из-за двух пассажиров в голове, я теряла и бабушку, что ранило даже больше. Бабушка часто смотрела на меня с сочувствием, но я понимала, что она разочарована. Чем больше бабушка выделяла их, тем дальше я уходила.