— Как я могу быть камнем? — спросила я. — Или я сделана из камней?
Она скривилась, и мне стало не по себе.
— Что-то в тебе, Лиллиана, скрывает тебя от его взгляда и наших. Это может быть Уасрет, но я так не думаю. Эта способность была у тебя еще до того, как ты стала сфинкс. Потому даже твои сестры не знали, что ты спрятала воспоминания в скарабее своего сердца. Быть таким камнем хорошо, я обещаю.
Я прикусила большой палец, размышляя.
— И Себак с шабти собирались сообщить Сетху, где мы, потому что он не видит нас.
Богиня кивнула.
— Пока тебя видел Себак, мог видеть и Сетх.
— Почему тогда Себак не напал, когда мы были на реке? Мы были слабыми. Уязвимыми.
— Он видел вас, но не знал, где вы именно, — объяснил Анубис. — Река огромна. Она во всем космосе. Он словно смотрел на песчинку в пустыне, где легко потеряться.
— Точно, — сказала я, вспомнив, как чуть не потеряла Астена и Ахмоса в реке. Нам повезло, что мы нашли Черти. Я подавила всхлип, что грозил вырваться от мысли о погибшем паромщике.
Анубис прервал мои мрачные мысли.
— А шабти, видимо, были назначены следить за Черти. Если бы он высадил вас где-то, и Сетх узнал место, он мог бы прийти за вами. Исключением был Остров потерянных. Потому Маат спрятала там сыновей Египта.
— Но вы сказали, что не знали, где их спрятали, — сказала я строгой богине.
— Я не врала, если ты на это намекаешь, — возразила Маат. — Я не знала, где они были. Черти сообщил мне, где вы. Остров потерянных могли обнаружить только вы с искателем пути. Это было безопасно. Сетх не мог попасть туда за вами, он постоянно перемещается, и его никак нельзя обнаружить.
— Когда вы сбегали с острова, — сказал Анубис, — то привлекли ненароком внимание Себака. А потом вы убили некроманта во второй раз, и это ранило Себака. Мы увидели это в том, как дрогнула Пожирательница. Он не ожидал этого, в результате он отстранился от нее, оставил ее одну. Это дало нам шанс.
— Не совсем одну, — сказала Нефтида. — Но мы надеемся, что, если мы убьем Пожирательницу раньше, чем он поглотит энергию, что дал ей, это разрушит связь между ними. Как только она погибнет в последний раз, энергия перестанет поступать в него, и он останется один.
— А что помешает ей стереть ее в тот миг, когда мы загоним ее в угол, как он сделал с Себаком? — спросила я.
— Мы отвлечем его, — сказала Нефтида, посмотрев на богиню рядом с ней.
Я пролепетала:
— Но… но разве не этого он хочет?
— Сетх не может получить то, что хочет, — сказала мрачно и опасно Исида. — Это навеки все его досягаемости.
— Но ты заставишь его подумать, что это еще возможно, сестра, — сказала Нефтида. — Это даст нам время, — богини переглянулись.
Я поежилась, холод тревоги бежал по венам. Часть меня хотела спросить, что Сетх хотел от прекрасной богини, которая была ему золовкой. Но я догадывалась.
— Настоящая драма, однако, — сказала я, указывая на Нефтиду. — Я думала, вы были его женой. Разве вам не проще его отвлечь?
— Нет, — впервые заговорил Амун-Ра. Его тело на миг вспыхнуло силой, скрыв его красивые черты. — Он уже достаточно ей навредил.
— Верно, — я прикусила губу. — Я все еще кое-что не понимаю. Если Сетх свободен и может стереть все, что выберет, так еще и силен настолько, что вы сбежали на эту гору, почему он просто не сотрет все? Он мог уже уничтожить Дуат или Землю со всеми ее обитателями. Что его сдерживает?
В этот раз ответил Амун-Ра:
— Во-первых, он убедил себя, что любит Исиду. Он хочет, чтобы она и Нефтида правили рядом с ним как его королевы. Если он сотрет Дуат, он рискует потерять их.
— Это странно, но допустим.
— Во-вторых, хотя Сетх технически освободился из тюрьмы, которую мы создали для него, он все еще скован.
— И что это означает?
Нефтида ответила:
— Наши дедушка и бабушка Тефнут и Шу отдали свои тела, чтобы сковать его. Чтобы ты понимала, Сетх все еще в оковах, хотя и не заперт в стенах своей камеры.
— Ясно, — сказала я, хотя это было не совсем так. Оставалось много вопросов. Что означали оковы для бога? Он все еще мог прийти за нами? Уничтожать? Принимать облик зверя? — Так его заклинание… — начала я.
— Это может подождать, — сказала Нефтида. — Все вы устали. Ваш путь сюда был сложным. Вам нужно отдохнуть до вечера. А мы пока подготовимся.
Амун-Ра хлопнул в ладоши. Поверхность большого камня замерцала, появились тарелки с едой. Ахмос тут же начал наполнять тарелку, которую отдал мне. Я благодарно улыбнулась, а он взял еще одну тарелку.
Пока братья наполняли тарелки толстыми кусками мяса, жареными овощами, фаршированными фруктами и хлебом, я обходила богов и богинь, тихо шепчущихся между собой, пока не нашла пустую скамейку. Я сделала глоток золотой жидкости из кубка, и кто-то сел рядом со мной.
— Вижу, ты все еще носишь мой дар, — сказал мужчина. Я подавилась амброзией и склонилась, кашляя. Опустив кубок, я сказала:
— Что ты здесь делаешь, Гор?
— Разве не очевидно? Прячусь с остальными.
— Нет. Здесь. Докучаешь мне на скамейке рядом со мной.
— Вряд ли я тебе докучаю. Я возмущен. Как можно быть такой злой, когда я только и скучал по тебе.
— Разве? — ухмыльнулась я.
— В это так сложно поверить?
Я огляделась.
— Нет. Отмечу, что вокруг не так много женщин, чтобы ты мог отвлечься. Тех, кто не в родстве.
— Точно. Хотя… — он обхватил мою ладонь и прижал кончики моих пальцев к своим губам, а потом поцеловал их неспешно. — Ты же знаешь, что никто из них не сравнится с тобой.
Я вздохнула. Фея хихикала в моей голове. Тиа низко рычала.
Тарелка со стуком опустилась на каменную лавочку, стало видно Амона. Он забрал мою ладонь у бога.
— Похоже, вы заняли мое место, — сказал Амон, едва сдерживая напряжение рук.
Гор рассмеялся.
— Разве, юный божок? Я просто рассказывал Лили, какими тусклыми были залы Гелиополиса без нее.
— Как интересно, — сказал Амон. — Если что и тускнело в Гелиополисе, то, скорее всего, из-за вас.
Гор прищурился, глядя на Амона.
— Осторожнее, сопляк, — сказал он. — Я уже щедро позволил тебе забрать моего золотого сокола. Не заставляй меня пожалеть об этом щедром даре.
— В этом разница между нами, — сказал Амон, склонившись ближе, возвышаясь над сидящим божеством. — Я бы не стал отдавать что-то настолько ценное.
Гор поднялся на ноги, сжав кулаки, и рявкнул:
— Неблагодарный щенок. Тебе пора преподать урок.
Он не успел шелохнуться, Ахмос и Астен появились за Амоном.
— Он приставал к Лили? — спросил Ахмос.
— Это не очевидно? — отметил Астен.
Я встала между ними, прижав ладони к мускулистой груди Амона и Гора.
— Гор ничего плохого не хотел.
— О, еще как хотел, — сказал Амон, глядя на бога.
Видя, что он не отступает, я обхватила ладонями его щеки. Глаза Амона ярко сияли. Он почти использовал силу.
— Эй, — нежно сказала я, когда он перевел взгляд с Гора на меня. — Это того не стоит. Сосредоточимся на деле. И, — сказала я, пронзив бога за мной взглядом, — я могу справиться с тем, что он бросает в меня.
Гор рассмеялся.
— Вот это мне нравится больше.
В этот раз Астен выступил к богу.
— Лили не твоя. Лучше оставь ее.
Бог рассмеялся.
— А что, она твоя, Мечтатель? Или твоя, Искатель пути? — на их лицах проступила боль, но они молчали. — И что вы собираетесь делать с одной женщиной? — спросил он. — Расскажите. Порвете ее пополам? — он взглянул на Амона, чьи глаза сияли, как острые кристаллы, способные убить. — Простите, — насмешливо извинился Гор. — На три части?
— Гор! — вмешалась Исида и шлепнула ладонью по плечу сына. — Твое поведение неприлично.
Бог тут же посерьезнел. Он поклонился Исиде.
— Прошу прощения, матушка. Я лишь хотел проверить дар, что передал Лили. А с этими злыми сурками, — он указал на сыновей Египта, — я только развлекался. Они хотели подраться, чтобы выпустить накопленное раздражение.