— Возможно, — сказала Исида, — но на это будет время позже. Идем, сын. Я хочу поговорить с тобой перед тем, как уйду.
— Нет, матушка, — сказал Гор. — Прошу, передумай. Отец не хотел бы…
— Я делаю это ради твоего отца, — тихо сказала она. — Не усложняй, сын, — сказала она. Я бы подумала, что Гора смутит то, что мать отчитывает его перед девушкой, но он больше переживал за мать, чем за свой вид. От этого он понравился мне больше. Гор был глубже, чем казался.
Он ушел, мы начали есть, и Амон, который, что странно, не наслаждался пиром, тихо сказал:
— Я знаю, что ты собираешься сделать.
— Видимо, удобно заглядывать туда, куда хочется.
— Это не… удобно. Я много раз хотел, чтобы у меня не было Глаза, особенно, в такой ситуации.
— Знаю, — тихо ответила я. — Но нам это нужно. Ты знаешь, что это никак не отложить, как бы нам это ни хотелось.
Одна из жительниц Гелиополиса, что была возле Нефтиды, подошла к нам и спросила, не закончили ли мы трапезу. Когда я указала, что мы закончили, хотя братья ели не так бодро, как обычно, она поманила нас за собой.
Она провела нас к густому дереву, за которым скрывалась пещера. Она была достаточно большой, чтобы даже Ахмосу не нужно было пригибаться, и достаточно широкой, чтобы мы могли идти по двое. В камне были вырезаны подставки для факелов, свет плясал на стенах. Воздух внутри был прохладным и немного влажным.
Мы прошли по каменным ступеням, пока не попали в просторную пещеру. Нам выделил несколько комнат. В одной было три кровати, каменная чаша для умывания и свежая одежда. В другой была большая кровать, покрытая шелками золотого, стального и бронзового цвета. Зеркало висело на стене, а каменный пол покрывал мягкий ковер. Выглядело уютно.
Женщина ушла, и я посмотрела на себя в зеркало. Пригладив каштановые волосы, я замерла, теребя светлую прядь. Я покрутилась и заметила остальные, некоторые светлее, некоторые ярче, новые и старые. Каждый из них оставил напоминание. Я стянула волосы в узел у шеи.
«Мы собираемся сделать это?».
«Мы дадим им выбор», — сказала Тиа.
«А если они скажут нет?» — спросила Эшли.
«Не скажут», — уверенно сказала Тиа.
«Это рискованно, — сказала я. — Но у меня есть только такое решение. Если у вас есть другие идеи, я слушаю».
Тиа и Эшли молчали, и я взяла себя в руки и вышла из комнаты. У входа, закрытого тканью, я уже хотела кашлянуть, когда услышал их разговор.
— Мы не можем позволить ей сделать это, — сказал Амон.
Астен ответил:
— Не знаю, как мы этому помешаем.
— Лучше пусть они будут с тобой, чем пропадут, — сказал Ахмос.
— Заходи, нехабет, — позвал Амон.
Смутившись, что меня поймали на подслушивании, я прошла, пиная камешки и споткнувшись о порог. Я пригнулась под тканью и прошла в их комнату, что была значительно меньше моей, сцепила руки за спиной, сжимая камень, который я достала из скрытого кармана колчана.
Астен заговорил первым:
— Мы не хотим, чтобы ты делала это, — сказал он.
Я пролепетала, вернув скарабея Амона в карман:
— Что делала?
— Отдавала себя Уасрет.
Моргнув, я сказала:
— О, так вы об этом говорили.
— Разве не поэтому ты здесь? — спросил Ахмос. — Для новостей? — его ресницы опустились, отбрасывая тени на щеки. Меня беспокоило то, что мой Ахмос больше не смотрел мне в глаза.
— Нет, — я прикусила губу. — Я не собираюсь делать никаких объявлений. И я все еще надеюсь избежать вызова Уасрет, если это возможно.
Амон поджал губы.
— Тогда что такое?
— Я… — я сцепила ладони. — У меня есть идея. Точнее, у нас. Мы думаем, что есть способ остаться связанными с вами. Как у меня с Амоном. Мы хотим создать связь.
— Связь? — сказал Амон. — Как я сделал в Нью-Йорке?
Я кивнула.
— Постоянную. Как ты сделал перед тем, как умер в пирамиде.
— Помнишь, что я говорил тебе об этом? — тихо спросил Амон.
— Да.
— Остальные знают?
— Да.
— Это может не сработать, — сказал он. Амон встал и взял меня за руки. — Ты знаешь о моих чувствах к тебе, юная Лили. Не хочу, чтобы ты воспринимала мои сомнения за нежелание, но мне нужно понять, что ты надеешься достигнуть, а потом я помогу тебе сплести заклинание.
— Хорошо, — сказала я, облизнув губы. — Ты сказал, что мой скарабей помог тебе найти меня, и я не пропадала полностью у тебя из виду, да?
— Да. Верно.
— И ты говорил, что можешь слышать мои мысли, когда пожелаешь, но не Тии или Эшли.
Амон кивнул.
— Похоже, мы поняли причину, — я вдохнула, посмотрела на замкнутые выражения лиц Астена и Ахмоса. — Мы думаем, что у тебя скарабей сердца, который принадлежит только мне.
— Боюсь, я не понимаю.
Астен шагнул и взял меня за руку.
— Такое возможно? — сказал он, его глаза сияли.
— Это возможно? — спросил Ахмос, скрестив руки на груди.
Обхватив мою ладонь и потерев большим пальцем мои пальцы, Астен прошептал:
— В этом есть смысл. Миры их снов разные.
— Конечно, они разные, — сказал Ахмос. — Ближе к делу.
— Ах, — сказал Амон. — Понимаю.
— Кому-то нужно объяснить подробнее, — возмутился Ахмос.
— Ахмос, — сказала я. — Мы думаем, что у Тии и Эшли есть свои скарабеи сердца. Если мы ошибаемся, мы ничего не теряем, но если мы правы…
Амон поднял ладонь.
— Не будем пока надеяться, нужно проверить догадку. Давай узнаем, Лили.
Амон взял меня за руки и притянул ближе. Глядя мне в глаза, он сказал:
— Тиа? Будь добра, выйди к нам…
Львица развернулась на фоне моего разума и поменялась со мной местами. Мои мышцы напряглись от ее силы, она моргнула. Повернувшись к Астену, она приподняла уголок рта, а потом сжала ладони Амона.
— У меня есть сердце? — тихо спросила Тиа. — Я в этом не уверена.
— Есть, — тихо сказал Астен.
— Прижми ладонь к своему сердцу, — направлял Амон. Она сделала так, и он обхватил ее ладони. — Теперь сосредоточься. Эшли, Лили, постарайтесь не думать громко. Побудьте тихими. Тиа, закрой глаза и представь себя. Найди свою истинную природу. Думай о том, что делает тебя сильной. Что — только твое. Думай о своих талантах. Сосредоточь все в одном месте. Слушай биение своего сердца. Представь, что каждый удар — это свобода. Это твои лапы ударяются о землю при беге. Вот так. Раз… два… три… Обхвати пальцами и тяни.
Амон отпрянул, а Тиа открыла глаза. В ее ладони лежал сияющий золотой скарабей. Ярко-желтый камень был с вертикальной полоской света в центре. У основания были не лапки жука, а когти льва, сильные золотые крылья были расправлены по бокам. Наверху была золотая львица, чьи пустые глаза сияли светом камня за ними.
— Это кошачий глаз, — сказал Амон. — Прекрасно подходит.
Тиа провела кончиками пальцев по камню. Астен протянул ладони и спросил:
— Могу ли я сохранить его для тебя? — она рассеянно кивнула.
— А теперь Эшли, — сказал Амон.
Тиа отпрянула туда, где я парила во тьме, и Эшли вышла на первый план. Амон повторил процесс с ней, и вскоре на ее ладони возник зеленый скарабей с тонкими лапками бабочки и крылышками феи. Она вручила его Ахмосу на хранение.
После этого Амон сказал:
— Вы были правы. У каждой из вас есть скарабей. И что теперь вы собираетесь делать?
— Это же очевидно, да? — сказала Эшли моим голосом. — Я спрошу у красивого, но хмурого, будет ли он заботиться о моем сердце.
Ахмос сдвинул брови и взял меня за локоть, оттащил в сторону, чтобы братья не слышали.
— Эш, — начал он. — То, о чем ты просишь…
— Айе, это важно. Так ты найдешь нас, если мы снова потеряем себя.
— Это означает больше.
— Ах, друг мой, — сказала Эшли, цокнув языком и шагнув ближе. — После всего, через что мы прошли вместе, ты не хочешь быть со мной?
— Ты знаешь, что хочу.