Прежде всего наглядный опыт показал, что с потрясением единства территории России потрясено и единство всероссийской церкви. Восточная каноника принципиально мирится с плюрализмом церквей применительно к государственным границам. Так было, так будет. Следовательно, ревнуя о единстве России, нужно мужественно предвидеть те церковные сепаратизмы, которые непреодолимы в случаях недостижения нормы российского политического единства. Но с точки зрения главного идеала, который нас занимает, т. е. создания из России православного государства, внешние, периферические по отношению к основному ядру сепаратизмы не должны нас особенно беспокоить. Талант творчества обратно пропорционален сепаратистским вдохновениям. Ярко и убедительно доказывает это тысячелетняя история русского народа. Лишь под водительством его центрирующей державной национальности создалась великая империя. И в лоне ее совершенного языка родилась неразрушимая и необратимая мировая духовная культура, с ее великими этническими помыслами, отраженными в великой литературе и чарующем искусстве. Лишь с высоты широчайшей имперской пирамиды открываются мировые горизонты, а не с колокольни маленького провинциального захолустья. Есть любовь к ближнему и есть любовь к дальнему, к малому и великому. Вольному воля — выбирать что по сердцу, но надо трезво учитывать и все последствия. Недаром властители всех времен других «разделяют и над ними властвуют», а в своих руках наоборот все «объединяют». Интересам всемирной культуры и высшего творчества служит процесс объединения, а не раздробления. Империи — прогрессивное явление, сепаратизмы — реакционное. От имперского сознания человеческий дух укрупняется, от сепаратистского мельчает. Душа ширится от жизни под обширным как свод небесный куполом великого имперского отечества и суживается под тесной кровлей малой родины. И так как обратить из великого в малое ни русского народа, ни русской церкви вообще уже никто не сможет, то все равно в творчестве новых идей и новых форм жизни примат останется за Россией.
Весьма возможно, что инициативу примирения разошедшихся фракций русской церкви возьмет на себя какая-либо политическая сила, даже может быть не без просьбы некоторых робких и безвольных иерархов. Это будет одной из рискованных комбинаций. Неуместно тут клин клином вышибать. Ведь весь внешний распад русской церкви не имеет никаких церковных оснований. Религиозно он бессодержателен и лишен смысла. Они оттого и случился, что отвыкшая за 200 лет от соборной свободы церковь распалась как бочка, с которой сняли сковывавшие ее государственные обручи. Получив через собор 1917 года основы своего канонического единства, церковь, однако, не успела еще их воплотить и зафиксировать. Под ударами гонений и изгнания, по дурной привычке искать какого-то «начальства» над собой, она вновь пошла па поводу у разных политических сил. Природа этих сил — партийность, состязание и борьба, а не мир. Как же можно вылезти из трясины этих состязаний, не освободившись сначала из плена партийности? Раны, нанесенные русской церкви этими приспособлениями к политике, могут быть только углублены попытками вернуть мир и единство по указке политической силы. Устроить расколы очень легко, а залечить их нужны сверхчеловеческие усилия. Растравленная религиозная совесть, хотя бы и по недоразумению, от внешних давлений только глубже замыкается в себе и порождает мрачную психологию «упорствующих». Боже сохрани нас от повторения этой ошибки в истории русской церкви. Упорствующие в 1875 г. холмские униаты нам стоили потери до 300 тысяч русских людей в латинство и польщизну (после освободительного закона 1904 г.) и порчи без нужды исторической репутации русского государства и церкви. Для преодоления расколов единственным, по существу нормальным и каноническим для православия путем, является обращение к спасительному началу соборности в его честной, неподдельной форме, чтобы это было свободное волеизъявление церкви. Дело не в формальной внешности, а в свободе внутренней и в подлинности воли церкви, ничем чуждым не подавленной. Соборность церковкой души и церковной истины выражается не через соборы только, а и через отдельных членов церкви и великих и малых, если только вся церковь беспрекословно соглашается с их голосом, приемлет его фактически, как свой голос «реципирует» его. Если благодать Божия воздвигает вождей церкви, сильных в слове и духе, тогда их авторитет и влияние могут исцелить болезнь расколов самыми неожиданными путями. Но мы не имеем права рассчитывать на чудо, которого мы ничем особенным не заслужили. Трезво и прозаически следует думать о соборных путях и чисто технически, т. е. о соборе в буквальном смысле. Разумеется, в катастрофические моменты техника регулярных национальных собраний и церковных соборов представляется недоступной роскошью. Приходится довольствоваться суррогатами их. Но лишь бы не было в том злонамеренных подделок. Пусть это будет максимальное добросовестное усилие к соборному действию, без медвежьих услуг государственной и политической силы. Господа политики достаточно натворили расколов в церкви, а обывательски наивные иерархи достаточно напутали, доверяя политическим мечтам этих исторически обанкротившихся «мудрецов», чтобы держаться от них по возможности подальше при излечении причиненных ими церковных болезней. Полная соборность требует участия в ней вместе с епископатом и духовенства, и мирян, и монашества. Но пусть это будут миряне истинно-церковного ценза по вере, благочестию и богословскому разуму, а не по роли их и политических партиях и комитетах. Вообще нужно быть готовыми в период еще недостигнутого и государственного и церковного единства осмотрительно, не откладывая в долгий ящик, брать в руки открытую, призывную инициативу по собиранию собора. Не в форме захвата инициативы и претензий на общую команду, а как подвиг труда и помощи всем отсталым, малосильным фракциям церкви, вовлекая все примыкающие юрисдикции в инициативный центр и подготовляя общими силами желанный объединенный собор. Если дело еще не созрело, не удается создать всеобщий собор, то могут быть соборы частичные, как предварительные этапы на пути к полному собору, но без преждевременной выдачи их за собор окончательный. Инициативные группы, привлекая к себе все более широкие круги, уже на опыте увидят, в какой стадии, в какой момент достигнутый сговор может обеспечить созыв ответственного решающего собора. В счастливом случае весь этот процесс выздоровления и примирения может совершиться и неожиданно быстро, почти мгновенно.