3) Философские отклики
Лик русской философии определился. Она оформилась, как христианская философия. Все догматические проблемы стали ее проблемами. Принудительный сон и неподвижность богословской мысли впредь стали невозможными. О природе Царства Божия, о его небесной и земной стороне, уже целое столетие гремит русское свободное богословие, начиная с о. Феодора Бухарева, через Вл. Соловьева, кончая последней пред рабским запечатанием уст русской церкви диссертацией протоиерея Светлова «Царство Божие». Как ни оглушено богословское сознание русской эмиграции, как ни подавлено оно элементарной консервативной задачей — любовью хранить неподвижное предание, но и его еще тревожат интересом к указанной теме представители переходного поколения, служащие мостом от старого к новому. Вот, к примеру, новая посмертная книга проф. Б. П. Вышеславцева «Вечное в русской философии» (изд. Им. Чехова 1955 года). В ней (гл. V Проблема власти) со свойственным покойному коллеге блеском и ясностью вскрыта антиномическая (для евангелия и церкви) природа государственной власти, являющейся воистину «трагедией истории» (стр. 99). «Все высшие начала истинной религии», пишет Б. П. Б., — «антиномичны: таковы бого-человечество, брак и девство, провидение и свобода». Неразрешимые здесь для людей, они разрешаются лишь «в Боге». Но автору кажется, что «антиномия власти из числа тех, решение коих наиболее ясно задано в христианской философии, истории и эсхатологии». Путь и метод решения автор формулирует так; «Христианское решение состоит в установлении иерархии ценностей. Власть является ценной, когда служит правде и справедливости. Справедливость и правда ценны, когда служат высшему общению любви и делают его возможным. При этих условиях власть получает освящение свыше. Напротив, власть действительно принадлежит диаволу, если вся иерархия ценностей извращается: власть никому и ничему не служит, кроме себя самой и при том служит всеми средствами зла, не признавая над собой ничего высшего» (стр. 103). Взяв в руки смелое орудие антиномий, Б. П. Вышеславцев все же опасается смело маневрировать им. Добросовестно ссылаясь на апостольские предписания Павла и Петра, исключая всякую двусмысленность, он утверждает ценность власти, как богоучрежденной и «освященной свыше» (стр. 103).
Таким выводом можно было бы и удовлетвориться, не требуя от философа более конкретных прикладных выводов, если бы Б. П. Вышеславцев своей ссылкой (стр. 198) на работы по трактуемому вопросу проф. Н. Н. Алексеева не ослабил своей позиции. Солидаризируясь с последним, Б. П. Вышеславцев, между прочим, делает вывод, что «христианство более совместимо с демократией, чем с монархией» (стр. 98, прим.) и обобщает свой одобрительный отзыв о концепции проф. Алексеева так: «Никогда в русской философии не было сделано более отчетливой и смелой формулировки».