Глава 5
Несмотря на специальную технику майора Кларенса, заснул я некрепко. Я вообще чутко сплю – издержки профессии. Поэтому когда в плечо что-то слабо шлепнулось, я проснулся мгновенно. Что-то по ощущению было похоже на кровь или мозги, с силой вылетевшие от выстрела с близкого расстояния.
Тело среагировало раньше, чем я успел понять, что происходит: я развернулся и с размаху накрыл собой Ди, почти вдавив его в кровать. Голова вертелась в поисках источника выстрела, ладонь пыталась нащупать рану, но чувствовала только растекающуюся по коже кровь. Много крови – горячей и вязкой. От этого ощущения мозги вышибло напрочь – что угодно! Что угодно, только бы Ди остался жив.
Так и не увидев киллера, я повернул голову к Д'Эстре.
– Откуда стреляли? – выпалил я и сразу же, не в силах решить, что сейчас важнее: – Куда ранило?
Д'Эстре терял сознание у меня на руках – по крайней мере такое было у него лицо… до того как я спросил о ранении. Тогда он передумал падать в обморок и изумленно на меня посмотрел.
– Что? – спросил с крайнем недоумением. – Меня не… О черт, – и вдруг истерически хихикнул. – Прости, Джон. Правда, прости. Я сам проснулся уже когда… В общем, не смог остановиться.
На предсмертный бред это было не очень похоже, и моя паника немного отступила. Я приподнялся, чтобы осмотреть предполагаемое место ранения, и в тусклом свете иллюминатора различил, что жидкость на животе Ди, которую я принял за кровь, была не темной, а светлой. В нос ударил чуть резковатый пряный запах, и до меня дошло. Стрелял не киллер – стрелял Д'Эстре. Из члена. В меня. Меня охватило такое облегчение, что руки подломились, и я снова упал на Дориана, навалился на него уже полноценно, всем весом, не боясь больше потревожить несуществующую рану.
– Живой, – только и смог простонать я ему на ухо, сжимая в объятиях, пытаясь ощупать все его тело, чтобы убедиться наверняка. – Живой, паршивец.
Д'Эстре рассмеялся и осторожно обнял меня за плечи.
– От дрочки еще никто не умирал, хотя, с меня, конечно, станется, – хмыкнул он мне в ухо.
Я окончательно пришел в себя и понял, что с Д'Эстре нужно слезть. При этом выпускать его из рук совершенно не хотелось. Сердце только-только начало замедлять ритм, и рядом с Ди дышать и приводить пульс в норму было легче.
– Раньше порядочные родители именно так и запугивали детишек: будешь дрочить, умрешь молодым, – тяжело выдохнул я, давая себе лишние секунды необходимых как воздух объятий, а затем заставил себя оттолкнуться и рывком откинулся на спину. Дернул за шнурок от бра, и оно загорелось неярким желтым светом.
– Прости, у меня редко очень бывает, – повинился Д'Эстре совершенно без смущения. Я уже давно понял, что мое первое мнение было ошибочным, и на самом деле разговорами о сексе его было не смутить – если только его мнимым, как я был уверен, асексуализмом. – Тебе-то, наверное, хватает передернуть в душе, а у меня так не получается. Вот организм и решил, видимо, обойтись без меня.
Я опустил взгляд и только тут заметил то, чего за предыдущую неделю так и не видел – член Д'Эстре. Довольно большой, даже в расслабленном состоянии, наверное, его можно было назвать красивым, хотя я не считаю себя экспертом. В отличие от моего, обрезанного по всем правилам американской гигиены, член Ди прятал головку под крайней плотью, и мне вдруг ужасно захотелось ее потрогать. Не знаю, как там насчет здоровья и долгого траха, может, я и правда держусь дольше, чем необрезанные парни, но мне всегда было интересно – как это должно ощущаться. Что это за часть тела, которой меня без спросу лишили, и каково это – иметь такую.
– Ты же говорил, – постарался я отвлечься от неуместных желаний на беседу, – тебе никто не нравится. Или никто – значит, никто, кроме тебя самого? Нарциссизм, так это называется? – я постарался улыбнуться, давая понять, что шучу, хотя на самом деле плел первое, что в голову приходило. Все мысли были заняты членом Дориана.
– Что-то я не пойму ход твоих мыслей, – фыркнул Д'Эстре насмешливо. – Говорю же тебе: я спал. Откуда ты знаешь, кого я видел во сне? Может, тебя?
Я посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, что это, черт побери, значит. Он определенно уже не был пьян, так зачем? Привычка дразнить всех, кто под руку подвернется?