Думаю, в полицию нас не забрали только потому, что Джону хватило ума позвонить Колину, пока мы ждали электричку, и прекратить таким образом мои арии. Вечером интервал между поездами довольно значительный – Джон успел выяснить, где нам выходить, а я – немного протрезветь на прохладном воздухе. Впрочем, пьянящий аромат глинтвейна и каштанов доносился и до остановки, так что трезветь совершенно не хотелось.
– Ты теряешь хватку! – недовольно упрекнул я Джона. – Это же была совсем простая музыкальная загадка, мог бы и поломать голову.
– Ага, чтоб мы потом поломали ноги, оказавшись на какой-нибудь дальней окраине, – проворчал Джон и со смешком добавил: – Судя по названию улицы, ты должен был напевать либо “К Элизе”, либо “Лунную сонату” – видишь, я все же способен на кое-какую дедукцию. Но мелодию разобрать так и не могу.
– “К Элизе”, – признался я. – Я ее даже играть могу целиком, представляешь? В смысле не только первую часть, которую все знают, а все три. Я тебе как-нибудь сыграю, если смеяться не будешь.
– Когда это я над тобой смеялся? – удивился Джон.
– Ты все время надо мной смеешься, – напомнил я. – Но в хорошем смысле, мне не мешает. Но за музыку может быть обидно – если насмехаться будешь.
– Не говори глупости, – строго сказал Джон. – Я, может, и не дурак поржать, но зло над тобой насмехаться точно не стану и другим не позволю, – он чуть сильнее прижал меня к своему плечу. – А что, неужели над тобой раньше кто-то насмехался? – спросил вроде бы спокойно, но так, что если бы надо мной и правда кто издевался, я не дал бы за их жизнь и ломаного гроша
– Насмехался, – кивнул я и постучал пальцем по виску. – Я сам.
– Балда, – беззлобно сказал Джон. – Придется тебя как следует наказать за эту глупость – добавил с улыбкой и выгнув бровь.
– Я тебя люблю, – ответил я невпопад, вспоминая все те бесчисленные поводы, по которым Джону приходилось защищать меня от меня же самого.
– Я тебя тоже, – выдохнул Джон мне в волосы.
Его слова почти потонули в шуме приближающейся электрички, но я смог их разобрать.
***
Бетховенштрассе оказалась небольшой и сказочно красивой улочкой. Даже не верилось, что мы и правда поселимся в одном из этих домов, что они – не картонная декорация, а настоящие прочные постройки. И что в таких постройках и правда можно жить, а не любоваться ими со стороны. Но Ди уверенно направился к левой стороне улицы, набрал код на замке и, открыв дверь, пропустил меня вперед.
– Прошу, – он сделал шутовской поклон. – Мой дворец. То есть, конечно, не целиком мой, мои только пол-этажа… – язык у него заплетался, и я снова обнял его за плечи и завел внутрь.
– Пошли, полуэтажное величество, – сказал я мягко. – Веди в свое королевство.
Здание выглядело необычно – слева к основному прямоугольнику была пристроена башенка, в ней-то мы с Ди и оказались. Его квартира располагалась на втором этаже, вид из окна спальни был потрясающий – на сказочную, даже я бы сказал, мистическую из-за темноты и пустоты улицу, а за стеклом ярко, несмотря на скупой свет фонарей, краснела рябина.
Ди о чем-то таинственно шептался с Колином – было большое искушение их подслушать, но я сдержался и принялся осматриваться. Голова закружилась – и от выпитого глинтвейна, все-таки горячий алкоголь сильнее ударяет по мозгам, и от необычной обстановки. Никогда прежде я не ночевал в комнате с округлой стеной, да и высота потолков поражала.
Ди задерживался, и я решил зайти в душ, пока не отрубился, а когда вышел, едва доплелся до огромной кровати. Горячая вода усилила действие горячего алкоголя, и я провалился в сон, едва голова коснулась подушки.
Проснулся я… Сложно даже описать, как это ощущалось, но, скажу так – от невыносимого удовольствия. Телу было так хорошо, что перехватило дыхание, казалось – не смогу сделать еще один вдох. Я все же втянул воздух – резко и шумно – и понял, что происходит: Ди, обхватив меня со спины за плечи, медленно, но уверенно таранил мою задницу членом. Видимо, перед этим он довольно долго о нее терся, потому что мышцы ничуть не болели, наоборот – с радостью пропускали внутрь такой нужный, приятно массирующий и растягивающий их член.
Я рискнул чуть повернуть голову и увидел, что Ди спит. Он рассказывал мне, что в детстве у него было несколько приступов лунатизма, но затем это прошло и после двенадцати не повторялось. И вот теперь, в ярком свете луны, он неосознанно делал то, о чем я давно мечтал: трахал меня без всякой подготовки, так, что прикосновение кожи к кожи было максимальным, чувствительность – на пределе. Я разрывался между мыслью о том, что необходимо его разбудить, потому что нечестно использовать Ди вот так – вслепую, и желанием ничего не менять. Оно в итоге победило. Решил – пусть идет как идет, а если Ди, проснувшись, испугается до панической атаки – тогда уж будем что-то придумывать. В конце концов, если разбудить его резко, вероятность панической атаки только повысится. Расслабился и позволил Ди делать со мной все, что ему нравится.