Арик, сидя на кровати, держит меня на руках.
— Сопротивляйся этому, сопротивляйся, — твердит он, — ты должна ко мне вернуться.
Я пытаюсь заговорить, сказать, что люблю его, спросить о бабушке, но не могу произнести ни слова.
— Я понимаю, почему мысль о смерти может показаться привлекательной… — потому что я смогу уйти вслед за Джеком? — но ты нужна мне. Прошу, вернись.
Нахлынула очередная волна боли. Я услышала крик.
Свой собственный?
— О боги, если б я только мог забрать всю эту боль себе, — сказал он хриплым голосом, укачивая меня, — но ты слишком сильная, чтобы умереть, и слишком упрямая, чтобы обратиться. У тебя один выход — вернуться ко мне.
И это после всего, что я ему сделала? Бросила… и поехала за Джеком. Как вспомню тот душераздирающий крик…
Проходят часы… дни?.. недели? Всё это время Арик находился рядом. Порой я чувствовала, что он едва сдерживал слёзы. Иногда он со мной разговаривал. Рассказывал о бабушке:
«Твой вид её очень… шокировал. Но она оправится. Как и ты».
Рассказывал о других Арканах:
«Ларк отправила разведчика за своим соколом и моим мечом. На месте крушения не было никаких тел. Как я и подозревал, Фортуна и Солнце выжили».
Как-то я услышала тихое поскуливание, и моей руки коснулся влажный язык.
«У тебя посетитель, — сказал Арик, — твой любимчик».
Циклоп? У него получилось!
«Я, конечно, всегда высоко ценил волков, но никогда не мог подумать, что мы будем обязаны им жизнью».
Снова агония. Мой истошный крик. Я не хочу никого пугать, но и сдерживать его не могу.
— Я должен помочь тебе, — у Арика такой опустошённый голос, будто он и вправду чувствует всю мою боль, — как тебе помочь?
Не думаю, что тут вообще можно что-нибудь сделать.
Поэтому теперь у меня две новых задачи.
Убедиться, что Арик готов убить меня в случае превращения. И добиться обещания, что он жестоко отомстит Императору. Осталось только заговорить.
Арик насторожился:
— Она возвращается.
Приближение шагов.
— Есть… какие-то изменения? — тихий голос бабушки. Слабый и какой-то… невнятный?
Как же это невыносимо — быть к ней так близко и не иметь возможности даже поговорить. Знает ли она, что Хэйвен сгорел? Что её дочь умерла?
— Императрица восстановится, — ответил Арик.
— Сэр…
Пол тоже здесь? Вот уж чьей работе не позавидуешь. Он делает в замке практически всё от готовки до шитья.
— Возможно, начинается превращение, — сказать это вслух достаточно смело с его стороны, — если мы слишком затянем, она может кого-нибудь укусить.
От мысли, что я могу навредить кому-то, становится ещё хуже.
— Убейте меня, — шепнула я, но никто, кажется, не услышал.
— Я ничего делать не буду, — сказал в ответ Арик, — пока… если только она не захочет крови.
Я содрогнулась.
— Оставь Эви со мной, — сказала бабушка, — тебе нельзя находиться с ней в одной постели. Ей всего семнадцать.
— Она тысячелетняя Императрица.
— Я должна о ней заботиться, — настаивает бабушка.
— Ты забываешь, что это мой дом, Тарасова. И здесь я принимаю решения.
Почему же Смерть не скажет ей, что мы были женаты? Объявить об этом Джеку он не постеснялся. Хотя это было ещё до того, как я его отвергла, до того, как разбила ему сердце…
Глава 17
В полусознательном состоянии между сном и пробуждением я чувствую, как бегают зрачки под прикрытыми веками. Я в кровати. Вокруг растения.
Теперь, когда боль стала более-менее терпимой, я открываю глаза. Но вижу лишь белую пелену.
Боже, что с моим зрением? Оно ведь восстановится?
Я начинаю моргать. А может, я уже обратилась, и глаза подёрнулись той самой белесой поволокой?
Хотя нет. Явно различается какое-то свечение. О, ультрафиолетовые лампы. Я в теплице.
Размытые очертания начинают обретать форму. Что тут делает кровать? Вокруг её изножья и по всему моему телу расползлись лозы и стебли роз.
Под одеялом из зелени я напрягла мышцы и пошевелила конечностями. Руки и ноги ещё слабые и адски болят, но уже излечились.
Осторожно повернула голову. Арик сидит с закрытыми глазами, прислонившись спиной к изголовью. Вокруг него тоже обвились лозы и стебли роз.
Смерть спит, нахмурившись и плотно сцепив губы. На осунувшемся лице проступила золотистая щетина, под глазами залегли тёмные круги. Он выглядит измождённым, как никогда, и будто постарел на несколько лет. Чёрные штаны и тонкий тёмный свитер не скрывают, как сильно он исхудал.
Сколько же он просидел здесь со мной? Учитывая наше прошлое, просто удивительно, что он вот так спокойно находится в окружении растений.
В памяти всплывают обрывки воспоминаний: его успокаивающие слова, забота, рассказы о жизни замка. Он был рядом всё время и постоянно побуждал меня исцелиться. Все растения (и даже деревья) переплелись над кроватью плотным куполом, и Арик предпочёл остаться со мной в этом непролазном зелёном логове.
Я придвинулась теснее, наслаждаясь исходящими от него теплом и силой.
Янтарные глаза приоткрылись. Арик заметил, что я смотрю на него, и растянул губы в улыбке.
— Sievā.
В его завораживающем взгляде заиграли огоньки.
— И ты нормально чувствуешь себя среди всех этих растений? — прохрипела я.
Его улыбка стала шире.
— Я благодарен им. Их присутствие принесло тебе больше пользы, чем моё.
Этого я не знала.
— Как долго я была в отключке?
— Четыре недели.
У меня отвисла челюсть.
— Сколько?
— На тебе было больше десятка укусов, пулевые ранения, ноги были совсем искалечены. Твоему организму было над чем потрудиться.
Припоминаю своё приземление на прямые ноги.
— Я… превращусь?
— Не думаю. Иначе уже бы превратилась.
Арик врать не станет.
Я несколько расслабилась и взмахом руки отодвинула лозы от кровати; и от Арика.
Он как будто тоже расслабился.
— Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал, что я буду дремать в окружении лоз Императрицы, я бы назвал его сумасшедшим, — он потянулся к подносу за стаканом воды, помог мне сесть и поднести стакан к губам, — тихонько.
Немного утолив жгучую жажду, я сказала:
— Император собирается напасть на замок. В ближайшее время.
— Знаю. Ты уже говорила. Но, к счастью, ты вела Солнце в противоположную от нашего дома сторону.
Нашего дома.
— Да?
Ну конечно, так я и планировала.
— Разве ты не помнишь, о чём мы говорили по пути? Не помнишь, что мне сказала? — спросил Арик странным тоном.
Я напрягла память. Всё как в тумане.
Он заметил мою растерянность и сразу будто закрылся. Распрямил плечи и стал каким-то холодным, отстраненным.
— У тебя, наверное, много вопросов.
Да у меня их тысячи.
— Почему мы не могли мысленно общаться? — смутно припоминаю, что Арик говорил об этом, но что именно, не помню. — Я всё звала тебя и звала.
— Дурак лишил связи всех. Я не знаю почему. Возможно, чтобы спрятать игроков друг от друга. А может, потому что слишком ослаб.
Несколько дней до исчезновения Мэтью страдал носовым кровотечением и дезориентацией. Раньше я не могла спокойно думать о его страданиях. Но теперь, после предательства, даже наслаждаюсь этой мыслью.
— Императрица?
Я моргнула.
— Что было с тобой после наводнения Цирцеи?
— Я начал искать тебя сразу же, как только вырвался из потока. Боялся, что ты не выживешь без… руки. Прости меня за это.
— Мне не за что тебя прощать.
— А как ты выжила?
Я вспомнила, как кружилась в водовороте вместе с Бэгменами и ещё жутко боялась, что они меня укусят. Что ж, видимо, от судьбы не уйдешь.
— Меня прибило к вышке сотовой связи. Я взобралась на неё и там переждала наводнение.
— Взобралась с одной рукой?
— Я не сказала, что это было легко. Цирцея теперь наш союзник, я правильно поняла?