Генрих Шестой. Так и запишем: «Генриха убил
Брат короля Эдуарда, Ричард, герцог Глостер,
Себя впоследствии провозгласивший королём
Ричардом Третьим». Так, это сделано! (Задумывается.)
Что бы ещё такое приписать? А дальше была
Смерть его родного брата, Джорджа Кларенса,
В измене обвинённого и в колдовстве
Его же старшим братом, королём Эдуардом
И королевою Елизаветой Вудвилл.
Я возведу на Ричарда и это обвинение.
Представлю дело так, что будто бы
Оклеветал он Джорджа пред королём Эдуардом,
И тот казнил родного брата по его навету.
Так, это уже будет третье преступление!
Хорошо! Что бы ещё ему такое приписать?.. (Вспоминает.)
Арест мятежных родственников королевы,
Энтони Вудвилла, Томаса Вогэна, Ричарда Грея.
Он их арестовал, отправил в замок Понтефракт,
А там их всех казнил Нортумберленд, прослышав,
Что Ричард Глостер признан королём.
Выходит, что все трое казнены в угоду королю,
Ричарду Третьему. Будем считать, что по его приказу.
Так и запишем: «По приказанию короля
Ричарда Третьего в его йоркширском замке
Понтефракт казнили Энтони Вудвилла,
Томаса Вогэна и Ричарда Грея.»
Так, что ещё? Да, вспомнил!
А ведь ещё до этого был обезглавлен в Тауэре
По его приказанию Ричарда его друг
Уильям Гастингс, одержимый
Каким-то наваждением дьявольским.
Его должны были там осудить за богохульство
Судом церковным и приговорить
К сожжению на костре или к четвертованию.
Но Ричард этого не допустил и его участь облегчил,
Решив вопрос мирским судом, который Гастингса
Приговорил как дворянина к обезглавливанию.
Поэтому я могу смело заявить,
Что Ричард тоже был причастен к этой казни,
Что совершили в тот же день и сразу же
По вынесении приговора. Так и запишем:
«Неправый суд и обезглавливание
Уильяма Гастингса». Это которая по счёту жертва? (Загибает пальцы.)
Тех трое, этих тоже трое и седьмой Гастингс.
С двумя задушенными принцами будет девять...
Ну, по сравнению с Иродом, конечно, маловато.
Но для христианской Англии и это впечатляет.
Тем более, что всё это мы густо приправляем
Чудовищно заниженной оценкой всего
Происходящего и множеством эпитетов ужасных.
Мы в наших описаниях назовём короля Ричарда
И «кровожадным извергом», и «подлым лицемером»,
«Злодеем беспринципным», «детоубийцею и изувером»,
И «лживым негодяем», и «тираном»... Потом ещё
Придумаю десятка два-три крепких выражений
И на оставшееся место их впишу. Для большей
Изощрённости я и геральдику его здесь применю
К эпитетам зловещим в дополнение.
И что у нас получится? А, вот что:
«Кровавый, боров у себя в хлеву,
досыта налакавшись детской крови...» –
Звучит неплохо, выражает суть.
Похоже, этот стиль мне удаётся!
На этом я закончу рукопись свою,
Поставлю дату, промокну чернила
И свиток заверну, скрепив его печатью. Вот так.
Теперь его скорей в футляр положим,
В котором он, как в каменной гробнице,
Храниться будет до времён грядущих,
Когда все эти записи мои наружу выведут,
Чтоб принародно их повсюду огласить
И заклеймить позором короля Ричарда Третьего,
Что сейчас спит спокойно и не подозревает даже,
Какое будущее страшное готовит ему
Этот листок пергамента, такой,
На первый взгляд, невинный, как тот,
Младенчески беспомощный ягнёнок,
С которого безжалостно содрали кожу
Для выделки его. Но письмена кровавые на нём
Будут жечь душу Ричарда железом раскалённым
Отныне не одно десятилетие! И даже
Если эти письмена, в которых Ричарда
Представил я злодеем, по несуразности своей,
Или по искажениям и не выдерживают критики
Разумной, они, по воле будущих правителей
Тюдоров, вполне сумеют пережить века.
И подданные нынешнего короля, и дети их,
И внуки, и потомки – все будут проклинать
Короля Ричарда Третьего и станут называть