Бледный упырь ввел ее в ярко освещенную комнату, заполненную новейшим электронным оборудованием. На треножнике стояла большая дорогая цифровая камера, направленная на пустой дубовый трон. Смонтированный на стойке DVD-плеер был подсоединен к большому экрану.
Стоун выглядел свежим и расслабленным в белой рубашке с открытым воротом и в шелковом шейном платке. Лилит устроилась на диване, стоящем в углу комнаты, а Захария и двое других приближенных к Стоуну вампиров наблюдали за пленниками. Рамбл и семеро членов совета Федерации, окруженные охранниками с обнаженными клинками, жались друг к другу. Олимпия Ангелополис окончательно потеряла свою знаменитую уверенность в себе, но все еще ухитрялась сохранять гордый вид рядом с Гастоном Леружем. Хассан, Голдмунд, Корентайер, Машкавану и Боровчик стояли, опустив головы, отказываясь смотреть присутствующим в глаза.
— Александра, — сказал с широкой улыбкой Стоун, словно был искренне рад ее видеть. Алекс заметила яростный взгляд, который бросила ему в спину Лилит, когда он подошел, чтобы ее приветствовать. — Благодарю тебя, Джереми, — сказал Стоун Лонсдейлу. — На сегодня все. Можешь вернуться в свою норку до тех пор, пока я не позову тебя снова. — Стоун взял Алекс за локоть. — Я покажу вам, чем в течение этих двух часов мы занимались с вашими друзьями, — дружелюбно сообщил он. — Должен заметить, все прошло превосходно. — Он повернулся к Олимпии. — Мы неплохо провели время, не так ли?
Вампиратрица сдавленно всхлипнула.
— Быть может, мне следует стать кинорежиссером, — продолжал Стоун. — Давайте взглянем на плоды наших трудов. — Он направил пульт дистанционного управления на DVD-плеер.
Экран ожил, и на нем появилось изображение высокой четкости. В ярком свете прожекторов в дубовом кресле сидела сломленная Олимпия.
— Это ее последнее и самое эффектное публичное выступление, — с улыбкой сообщил Стоун.
Глава совета Федерации, ничего не скрывая, рассказывала о ряде неправедных деяний, признавала себя виновной в коррупции и убийстве невинных вампиров, чье единственное преступление состояло в том, что они чтили древние традиции. Вампиратрица сказала, что солазал и вамблок были созданы не во благо вампиров, а для обогащения самой Олимпии и ее приближенных. В самом конце Олимпия сообщила в камеру, что совершенные ею грехи так тяжелы и она испытывает столь нестерпимый стыд за свои преступления, что намерена стать затворницей и скрыться от вампирского сообщества.
Стоун выключил DVD-плеер.
— Пожалуй, здесь главное. У нас ушло некоторое время, чтобы получить для нашего фильма признания остальных, но я очень доволен результатом.
— Они заставили меня это сказать, — запротестовала Олимпия.
— Конечно, заставили, — сказал Стоун. — У каждого был собственный сценарий.
— Мы написали его вместе с Лилит, — с гордостью сообщила Анастасия.
— Лучший час Федерации, — продолжал Стоун. — Такими их запомнят. Члены совета признают свои грехи, открывают простым вампирам все, что лежит у них на совести, и освобождают их от своей тирании. Великолепно. — Он сиял. — А теперь, благодаря нашему другу Ксавье Гарретту, который любезно обеспечил нас доступом к архивам Федерации, мы разошлем приглашения всем зарегистрированным вампирам, чтобы они собрались в специально обозначенных местах по всему миру и выслушали эти признания. Федерация будет официально распущена. Мы находимся в начале новой эры. — Стоун сделал изящный пируэт и повернулся к Алекс. — Теперь ваша очередь, Александра. Вы решили принять мое предложение?
Глаза Лилит сузились, и она вскочила с дивана.
— Твое предложение, Габриель? Ты говорил, что намерен снять ее вместе с остальными. Я не слышала ничего о предложениях.
Стоун даже не повернул головы в ее сторону, продолжая улыбаться Алекс.
— Ну? Каким вы представляете свое будущее? Вы присоединитесь к нам? Или вас казнят вместе с вашей прославленной вампиратрицей и ее прислужниками?
Ужас исказил лица пленников.
— Казнят? — воскликнул Леруж, у которого забегали глаза. — Но вы же сказали, что нас отправят в ссылку…
Стоун развел руки в стороны.
— Признаю небольшой обман с моей стороны. Но как еще я мог рассчитывать на столь великолепные выступления?
— Вам это просто так не сойдет! — закричал Леруж, размахивая руками.