Никакой толпы уже не было. Перед Филиппом, а именно так звали этого зажигательного оратора, стояли полные решимости люди, которым впервые в жизни дали настоящую цель. Здесь больше уже не было ни искусного горшечника, поражавшего своего господина чудесными черно-красными амфорами; ни кандальника-шахтера, годами глотавшего рудную пыль в каменоломнях Карахеса; ни сладкоголосого педагога, обучавшего чтению и письму господского сынка! Это были послушники!
– А теперь вперед, в казармы! – внезапно проорал Филипп, взмахнув своим мечом. – Там вам выдадут хитоны и дадут ваше первое задание. Бегом! Марш!
Сверкая грязными пятками, два десятка человек побежали в сторону видевшегося недалеко приземистого здания. Брат проводил их взглядом и с улыбкой вложил в ножны меч. Только после этого, он обратил внимание, как к нему быстрыми шагами приближался человек, которого боготворила значительная часть их войска. Брат мгновенно рухнул на одно колено, одновременно прокричав:
– До здравствует, Первый брат!
Дмитрий остановился и недовольно покачал головой:
– Что же ты, Филипп, делаешь? Учишь молодежь, а сам забыл третий закон?! Все братья равны между собой. Запомни на будущее – больше я не потерплю такого!
– Я понял, Первый брат, – вздохнув с облегчением, ответил тот.
– Нам нужно поговорить кое о чем, – загадочно начал Дмитрий, сразу перейдя к делу. – Сегодня у меня собрание Старших братьев. Ты должен быть там! Я все сказал.
– Но как…? – недоуменно пробормотал Брат. – Там же только Старшие братья! А я…
Он в растерянности провожал взглядом своего вождя, пытаясь сообразить для чего он мог понадобиться на этом собрании. В голову ничего не лезло, как он напрягал брови и морщил лоб. Вместо нужных мыслей вспоминались всякая чушь, в которую он старался не верить. Фигура их предводителя, как и всякого неординарного человека, была окружена неким ореолом таинственности и загадочности. По городу о нем ходило столько баек, что впору было отлавливать их распространителей и сечь на городской площади. Одни говорили, что Первый брат почти всю жизнь работал на рудниках, глубоко под землей, где ворочал неподъемные каменные глыбы. Вот, мол поэтому, у него такая сила! Другие сообщали о том, что сила ему дана от высших сил. Он, шептали они, принес им в жертву своего сына, за что боги наделили его безраздельной властью над всеми неживыми существами. По словам третьих, все еще проще! Первый брат, просто, был богом, спустившимся с небе, чтобы защитить невинных и наказать тех, кто их угнетает. Филипп старался гнать от себя такие мысли, потому что верил лишь в одно – в свой меч! В этом была вся его религия.
Однако, все же некоторое ему не давало покоя, заставляя вновь и вновь думать об этом. Однажды, когда Филипп был всего лишь послушником и только мечтал когда-нибудь стать Братом, ему довелось участвовать в захвате одного небольшого портового городка. В тот день силы восставших довольно быстро вскрыли оборону и растеклись по прямым улицам, освобождая все новых и новых рабов. Он, как и десятки других послушников, бежал впереди всех, надеясь таким образом заслужить право стать Младшим братом. Возле одной из усадеб, высоким забором отгородившейся от остального города, его прижала к воротам стража. Восемь тяжело вооруженных пехотинцев грамотно перекрыли ему пути отхода и медленно сжимали кольцо. По-видимому, им уже нечего было терять! Стражников рабы старались в плен не брать, так как они сопротивлялись яростнее всех. Сквозь прорези глухих шлемов зло сверкали глаза, а остро заточенная черная бронза следила за каждым его движением. В тот момент Филипп в первый и последний раз пожалел, что сбежал от своего хозяина. Скиф появился неожиданно, так словно поджидал именно этого! С душераздирающим ревом он снес громадные ворота, только что наглухо запертые и в лепешку смял стоявшего на пути стражника. Богато украшенный позолоченными фигурами нагрудник не смог спасти своего хозяина, в животе которого расцвел огромный кровавый цветок. Стража нисколько не растерялась и сразу же атаковала нового противника, забыв про скорчившегося Филиппа. Семь наконечников молниями набросились на Скифа… Дальнейшее, Филипп никому не рассказывал, потому что ему все равно бы никто не поверил. Первый брат просто прыгнул на древки и обеими руками начал рвать опешивших солдат. Копья, даже не столь длинные как у всадников, в такой сшибке были совершенно бесполезны.
– Значит, надо идти, – решил, наконец-то, Брат.