– Стойте! Сто-о-о-ойте! – провыл он, сидя на земле и протягивая ко мне руки в молельном жесте. – Забирайте оружие! Забирайте всё, но не троньте меня, сыны леса! Я знаю, что в ваших диких душах есть благородство. Так прислушайтесь к голосу разума… Прошу вас!
У него беглая, подвижная манера речи. На одном слове он визжит, как резанный, на другом затухает, как догоревшая спичка. Он довольно худощав, впалые его глаза окружены чёрными синяками. Руки трясутся, и порой он непроизвольно оскаливается.
Инуэй достал из-за спины шипастую дубину. Он дал по ногам отверженному, который возится со стрелой в своей спине. Отверженный упал, и тогда, как следует размахнувшись дубиной, Инуэй размозжил ему череп. После Инуэй подошёл к двум другим бездыханным телам отверженных и проделал ту же операцию.
Кетлан и Мартинэй наблюдали за этой расправой с ужасом. Я смотрел и думал о том, что Инуэй не только вспыльчив, но и жесток.
Закончив дело, Инуэй кожаным наручем стёр кровь со своего лица. Он глянул на эльфа с обрезанными ушами и в момент вспыхнул:
– Ты позор всех эльфов! Как отвратительно – менять своё тело, лишь бы подстроиться под господ!
Он схватил шипастую дубину в обе руки.
– Я всё вам скажу! Всё! Только спросите и я сразу всё расскажу! Что вам нужно? Главарь отверженных? Наше убежище? Только спросите и я расскажу! Но обещайте, что не тронете меня!
Инуэй замахнулся.
– Стой! Он может быть нам полезен! – произнёс я, остановив руку Инуэя. – Нам как минимум нужно понять, что за сговор у них со стражниками.
Инуэй скривил лицо и опустил дубину:
– Кетлан, Мартинэй! Берите оружие и несите его к нашим! Мы его допросим.
Братья скрутили покрывало с оружием и понесли его в храмовый квартал.
– Нужно найти место для допроса. Идеально будет, если найдётся пустая хижина. – сказал Инуэй, разрезая плащи отверженных на лоскуты.
Он остался сторожить отверженного, а я побрёл на поиски подходящего места. Долго искать не пришлось – я прошёл всего пару метров и наткнулся на пустующую хижину. С Инуэем мы затащили отверженного внутрь. Инуэй привязал его к стулу лоскутами от плащей.
– Как тебя звать-то? – спросил я у отверженного.
– А это имеет значение? Вы, дикари, даёте друг другу имена, хотя остаётесь животными. К чему вам знать имя человека?
– Хватит с меня этих глупых игр! – взбесился Инуэй и приставил к подбородку связанного эльфа кинжал. – Отвечай, а не то я отрежу тебе язык!
Я уже понял, что Инуэй обладает вспыльчивым нравом, и мягко отвёл его руку от подбородка связанного.
– Полегче. Давай я с ним поговорю. – произнёс я и повернулся к отверженному. – Так как нам тебя называть?
– А ты похоже не здешний. От тебя не несёт псиной. Кто ты? Неужели дикари ещё остались в лесах? – прищурившись, произнёс отверженный. – Называй меня Лаэртом. У меня чувство, будто мы сработаемся. Ты больше человек, чем грязный эльф.
Инуэй закатил глаза. Подскочив к Лаэрту, он резким движением он воткнул остриё кинжала в его кисть, что лежит на подлокотнике стула. Из отверженного вырвался крик боли, переходящий в безумный смех:
– Ха-ха-ха! Тебе, Даня, скоро будет ещё хуже, чем мне! Зря ты выбрал сторону бездельников, которые воображают себя своими предками! Ты ведь сам человек, тебе ближе людское!
– Людское?.. – тихо спросил Инуэй, переводя взгляд на меня. – Как это понимать?
– А ты ещё не знаешь? – спросил Лаэрт, выгнув бровь. – Даня уже рассказал своему дружку, что он человек, который случайно попал в наш мир. Вот досада-то, тебя водят за нос, бычок!
«Откуда он узнал?!»
– Так вот почему у него такое странное имя… – произнёс Инуэй, опустив взгляд в пол.
– Инуэй, он пытается запутать нас… Я действительно человек, но я не на стороне этих…
Глаза Инуэя смотрят в одну точку на полу. Его лицо стало непроницаемым. Вены на висках вздулись. Он вспыхнул, воинственно заорал, набросился на меня. Мы повалились на пол и начали перекатываться, время от времени закидывая друг друга ударами.
– Да отстань ты от меня! – крикнул я, пытаясь закрываться. – Дай мне всё объяснить!
Тем временем связанный сперва освободил одну руку, затем вторую, развязал себе ноги, похлопал ладонь о ладонь, сгоняя пыль, спокойно обошёл дерущихся и вышел из хижины.
– Чёртов идиот! Разве ты не видишь, что стряслось?! Он улизнул, пока ты на меня бычился и кулаками махал! – вскрикнул я, откинув Инуэя от себя.
Тяжелое дыхание после борьбы. Инуэй пришёл в себя и начал оглядываться по сторонам.
– Мы упустили его! – добавляю я.
– Плевать! Ты всё это время нам врал!
– Мы вернёмся, и я всё расскажу, как есть. Никакой я не шпион людей и вообще попал сюда случайно.
– Ты пойдешь со мной и только попробуй сбежать! Я больше не буду сдерживаться! Выкинешь какую-нибудь херню – быстро тебе голову снесу! Хотя, думаю, мы и так тебе её снесём. Как только Кровавая Роза узнает, так сразу!
«Надеюсь, Флори более сдержанна, чем Инуэй…»
Мы вернулись в храмовый квартал, в хижину, где меня допрашивали. Флори сидит радостная, играясь с тетивой полученного из поставки арбалета, Кетлан проверяет заточку клинков, Мартинэй увлечённо рассказывает о том, как мы расправились с отверженными:
– Мы выпустили две стрелы! Одна попала в шею, а другая в спину! А потом один из отверженных, тот, который странноватый, перерезал другому горло! Вот настолько они беспринципны!
Мы с Инуэем вошли в хижину. Все тут же поднялись на ноги. Кетлан и Мартинэй горячо нас обняли, а Флори похлопала меня по плечу:
– Так-так! Ты оказался надёжнее, чем я ожидала!
– Не стоит торопиться с выводами. – холодно произнёс Инуэй.
По тону Инуэя всем стало ясно, что впереди серьёзный разговор. Улыбки с их лиц исчезли.
– О чём ты говоришь? – настороженно спросила Флори.
– А ты сама спроси у него!
Флори перевела на меня заинтересованный взгляд.
– Так… – сказал я, глубоко вздыхая. – Вы вряд ли мне поверите. Дело в том, что я не из этих мест и, кажется, даже не из этого мира… Раньше я был человеком.
Флори подошла ко мне впритык:
– Зачем же ты пришёл в этот мир, полный жестокости и смертей? Захотелось стать рабом?
– Я не хотел сюда приходить! Я был в лесу и…
– Хватит! – крикнул Флори, дёрнув руками в стороны. – Тот, кто соврал однажды, соврёт и дважды. Нам больше нельзя тебе верить. Лучше уходи по-хорошему!
Она отвернулась и сложила руки на груди.
– Уходи?! – рассвирепел Инуэй. – Он оказался предателем! За такое его надо прирезать, как плешивую собаку!
Флори по-особенному, со значением взглянула на Инуэя. Она придавила его к земле, поставила колено на грудь так, что дыхание у него перехватило и всё это лишь одним взглядом. Напускная уверенность и спесь слетели в мгновение ока. Инуэй замолчал.
Я послушался Флори и ушёл.
«Вот уж отлично! Теперь мне закрыт вход в храмовый квартал, потому что меня изгнали. В старую хижину я тоже не вернусь, ведь там меня могут найти надзиратели или стражники. Денег нет и ничего у меня не осталось…»
Наступила ночь. Живот заурчал жалобным тоном.
«Терпи, приятель. Так уж сложилось, ничего не поделаешь».
Я лёг между хижинами в рыночном квартале. Надежда одна – надзиратели и стражники просто меня не заметят. Слабость тут же взяла верх, и ни голод, ни ночной холод, который, однако, куда более щадящий, чем в России, не помешали мне уснуть.
Первые лучи солнца, пробивающиеся над стенами, мальчишечий гам и крики торговцев заставили меня открыть глаза. Я обнаружил, что лежу под плотным шерстяным одеялом.
«Вот почему у меня был такой спокойный сон. И откуда одеяло тут взялось?..»